Христос:

– Как можете вы, люди, жить только материальными интересами – только плотской похотью? Я пришел сделать вас богами и сынами Божиими, а вы предаетесь суете и погибаете в борьбе сами с собой, уподобляясь бессловесным скотам.

Европа:

– Ты устарел, и вместо Твоего Евангелия мы нашли биологию. И сейчас мы знаем, что мы потомки не Твои и не Отца Твоего Небесного, а орангутангов и горилл, и сейчас мы заняты самосовершенствованием, чтобы стать богами, ибо мы не признаем других богов, кроме нас самих.

Христос:

– Вы упрямее древних иудеев; Я вас воздвиг из варварского мрака в свет небесный, а вы вновь возвращаетесь во тьму, – как свиньи в грязь. Я отдал за вас Кровь. Я явил вам Свою любовь, когда от вас отвернулись все Ангелы, не в силах стерпеть исходящего от вас адского смрада. И когда вы были окутаны и исполнены мраком и смрадом, Я пришел в мир, чтобы очистить и освятить вас. Так не делайтесь вы опять такими неверными, иначе опять возвратитесь в этот невыносимый мрак и смрад.

Европа с усмешкой:

– Уходи от нас. Мы не знаем Тебя. Мы признаем лишь эллинскую философию и римскую культуру. Мы хотим свободы. У нас есть университеты; наука – это наша путеводная звезда, Наш лозунг: свобода, равенство, братство. Наш разум есть бог богов. Ты Азиат, мы Тебя отрицаем; Ты лишь древняя легенда наших неученых предков.

Христос:

– Я сейчас уйду, и вы это увидите. Вы оставили путь Божий и пошли путем сатанинским. Благословение и счастье взято от вас. В Моей руке ваша жизнь и ваша смерть, ибо Я добровольно распялся за вас. Не Я буду судить вас, но грехи ваши и ваше отпадение от Меня, вашего Спасителя. Я явил вам любовь Отца Моего ко всем людям и хотел ею всех вас спасти.

Европа:

– Какая любовь? Здоровая мужская ненависть ко всем несогласным с нами – вот наша программа. Твоя любовь есть лишь басня, и на ее место мы поставим: национализм, интернационализм, этатизм, прогресс, эволюцию, культуру – вот в чем наше спасение, а Ты уходи от нас.

Братья мои, судебное разбирательство закончено: Христос оставил Европу, как оставил когда-то страну Гадаринскую. Но как только Он удалился, начались войны, злоба, ужасы, разрушения, уничтожение. В Европу вернулось дохристианское варварство – аварское, гуннское, лангобардское, африканское – только варварство во сто крат более ужасное. Христос удалился, взяв Свой крест и благословение.

Остался мрак и смрад, и вы решайте, за кем идти: за мрачной и смрадной Европой или за Христом»[82].

Нигилист шел за Европой, за ее обезбоженностью и вытекающей из нее революционностью. Потому что революция – драматический выход темных сил – это всегда восстание против Бога. Вместе со свержением Бога, Церкви и того знания о человеке и его душе, которое Церковь хранит, нигилист свергал и существовавший в стране государственный и общественный строй.

Нам нынешним, видя, как сегодняшний нигилизм расцветает буйным цветом под новыми определениями – например, постмодернизм, – нужно знать, что такое уже было и к чему это привело в итоге. К революции, катастрофе, миллионам жертв.

Одной из икон революции стал Белинский, которого наряду с Радищевым считали «отцом русской интеллигенции» – это он заразил русскую литературу (и в каком-то смысле и все общество) зудом выражения идей, социализмом, страстным желанием улучшить мир, неуважением к традициям, напряженным бескорыстным энтузиазмом, тоской по «светлому будущему», которое он прозревал с верной интуицией и… многословным стилем нашей журналистики.

Вообще, никогда прежде Россия не переживала такого бума словоговорения. По сути, это сравнимо лишь с нынешней медийной эпохой ток-шоу, мнений и социальных сетей. Так же и страна второй половины XIX века жила в режиме непрестанной полемики. Философские кружки из эзотериков, шелингиастов, французских утопистов, гегельянцев, поклонников немецкой философии и самобытного пути России заполнили все интеллектуальное пространство страны и так же, как и сейчас, многое из этого тонуло в лишнем навязчивом информационном шуме.

Другие образы на «иконостасе интеллигента» этого века: западники Герцен, Чернышевский, Добролюбов и, конечно, Толстой.

Мировоззрение молодого Герцена когда-то перевернули книга французского радикала Сен-Симона и его идеи «эмансипации плоти от традиционных оков религии». Ничего, кроме желания выпустить на волю блудного беса и найти ему разные заумные оправдания, в этих постулатах не было. Но Сен-Симон казался симпатичным тем, кто со своим блудным бесом едва ли справлялся, и тем, кто все отрицал – развращение приобретало сразу «благородный» идеологический окрас: одно дело, когда ты просто постыдно блудишь, другое дело, когда подводишь под это философию. Только философия лжива, и правда все равно ударит тебя. Герцен в этом убедится.