Персонал был хорошо вышколен и привык к постояльцам, избегающим нежелательных контактов, так что газетчики ее не беспокоили.

За пределами отеля ее охранял вездесущий Джабр, способный своим мрачным видом и широченными плечами держать на расстоянии самых настырных телеоператоров и размахивающих микрофонами радиожурналистов. Шакалы! Как она их теперь ненавидела! Подумать только, как эта стая набросилась на Малика.

Практика Дженны трещала по швам. По иронии судьбы немногие оставшиеся у нее пациенты теперь поддерживали ее, а не она их. Колин Дауд предложила помощь, со стороны человека, страдающего агорафобией, это был акт высочайшего мужества. Тони Ферранте не предлагала ничего, она просто взяла и прилетела, чем поначалу вызвала недоверие и недовольство Джабра, которые ей удалось преодолеть в течение суток. На другой день женщина и огромный бедуин подружились и составили весьма забавную с виду, но очень эффективную службу безопасности.

Дженна ежедневно навещала Малика, который неизменно встречал ее бодрой, оптимистичной улыбкой, и Лайлу, которой отец запретил приходить в суд и тюрьму. Дженна передавала Фариду и адвокатам сообщения Малика и взялась добровольно помогать защитникам. Во время отбора кандидатов в члены большого жюри она внимательно приглядывалась к их поведению во время опроса. Язык телодвижений. Неуверенность в речи. Вот он покраснел, вот не к месту моргнул. Своими наблюдениями Дженна сразу же делилась с адвокатами.

Защитники являли собой великолепную пару: маленькая, собранная Розали Зильбер из Нью-Йорка и длинный загорелый техасец с гривой седых волос, фанатично преданный полосатым галстукам и ковбойским мокасинам. Оба были непревзойденными асами в своей профессии. Ревниво относясь к успехам друг друга, они тем не менее составили превосходную команду, работавшую исключительно на выигрыш.

К Дженне адвокаты поначалу относились с дружеской снисходительностью. У них имелись собственные эксперты по оценке кандидатов в жюри, да, кроме того, они и сами обладали завидной интуицией и громадным многолетним опытом. Но настал день, когда техасец, повернувшись к своей нью-йоркской партнерше, сказал, сильно растягивая гласные: «Вы знаете, Роза, у этой доктора Дженны есть что сказать нам. Давайте-ка повнимательнее присмотримся к номеру пятьдесят четыре».

— Я согласна с обеими вашими замечаниями, — ответила Розали.

С этого момента Дженна стала неофициальным консультантом защиты. Чувство собственной надобности придавало сил, но вместе с тем следовало признать, что никогда еще Дженне не было так плохо. Какой толк в том, чтобы помочь Малику выиграть процесс, если, сказав всего несколько слов правды, она может сразу же освободить брата? У нее было ощущение, что в ней уживаются две Дженны: одна — любящая и преданная сестра и другая — лицемерка, каждое слово которой — ложь.

— Еще не поздно, — говорила она Малику в комнате для свиданий. — Почему ты не позволишь мне… — Вопрос повис в воздухе.

— В этом нет абсолютно никакой необходимости. Послушай, скоро я выиграю дело, и мы навсегда покончим со всем.

«Ни с чем мы не покончим, — подумала она. — Это будет преследовать нас вечно».

— Лайла опять спрашивала, можно ли ей навестить тебя.

— Передай ей, что мне очень жаль, но нельзя. Я не хочу, чтобы она видела меня здесь. — Он показал рукой на свою оранжевую тюремную робу, потом широким жестом обвел помещение, разумея под этим все: комнату для свиданий, здание суда и тюрьму. — Я не желаю, чтобы моя дочь снова соприкоснулась со всей этой грязью. Опыт общения с законом дался ей дорогой ценой, ты же помнишь.

В тот раз Дженна вышла из тюрьмы с ощущением, что ей приходится толочь воду в бескрайнем море безнравственного двоедушия.

Первые дни судебного процесса не принесли облегчения. Заключения судебно-медицинских экспертов вызывали тошноту. Цветные фотографии мертвого тела Али. Повсюду кровь.

Разверстые раны. Потрясение на лицах присяжных.

Затем последовала череда полицейских — от рядовых, принявших вызов от Службы спасения до знаменитого детектива из Отдела по расследованию убийств, приехавшего из Лос-Анджелеса.

Окружной прокурор лично взялся за расследование дела. Это было рискованно: Джордан активно участвовал в политической жизни страны, а не в судебных процессах, но дело обещало выгодный политический резонанс, и это был бы бесценный подарок для избирательной кампании, к которой готовился прокурор.

— Исходя из вашего опыта, из вашего многолетнего опыта, — спрашивал он у лос-анджелесского детектива, — как вы можете охарактеризовать данные выстрелы?

— Мы видим много подобных ран, расследуя дела о торговле наркотиками, — ответил детектив. Защита бурно протестовала по поводу ненужных намеков, и присяжные получили инструкцию отводить всякие упоминания о наркотиках. Однако свидетелю позволили продолжить выступление. — Я бы охарактеризовал эти выстрелы как целенаправленные.