Амире показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но, взглянув на мертвенно-бледное лицо брата, девушка вновь обрела мужество.
Сильно сжав руку Малика, Амира услышала, как он что-то шепчет. Прислушавшись, она поняла, что это молитва. Тем временем судебный чиновник зачитал состав преступления Лайлы и огласил приговор. Вперед выступил старший брат осужденной с камнем в руке.
Размахнувшись, он изо всех сил швырнул крупный голыш в лоб сестры.
Эта ужасная картина глубоко врезалась в сознание Амиры. Кто знает, бросил ли он камень с такой силой из ненависти или из любви, стремясь одним ударом прекратить страдания любимой сестры.
Каковы бы ни были намерения брата Лайлы, он в них не преуспел. Как раз в этот момент Лайла повернула голову — Амира могла бы поклясться, что она посмотрела прямо на Малика, — и камень лишь рассек кожу на лбу несчастной.
По лицу Лайлы потекла кровь. Она вздрогнула, выпрямилась и тряхнула головой, словно стараясь прийти в себя. И в эту секунду раздался страшный крик, похожий на вой стаи бешеных псов.
Толпа бросилась к столбу. Люди отталкивали друг друга, стремясь первыми добраться до кучи голышей. На Лайлу обрушился град камней, они сыпались так густо, что казались стаей белых птиц, летящих над тюремной площадью. К своему ужасу, Амира увидела, что самыми жестокими и ревностными палачами были женщины. Они выкрикивали неистовые проклятия и, швырнув камень, бросались за следующим.
Несколько мгновений Лайла извивалась, словно стремясь увернуться от убийственных ударов, но потом ее тело обмякло и бессильно повисло на веревках. При каждом попадании камня в цель голова девушки болталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Все кончилось стремительно, как дождь в пустыне: несколько секунд, и последний камень с грохотом упал на выжженную солнцем площадку у столба.
Из ворот тюрьмы вышел какой-то человек и направился к столбу. Он приложил к груди Лайлы стетоскоп, затем кивнул группе охранников. Те подошли и, не удосужившись даже прикрыть тело простыней, поволокли его в тюрьму. Это последнее унижение болью отозвалось в сердце Амиры. Неужели они не позволят хотя бы достойно похоронить Лайлу?
Толпа растаяла, гневный ропот стих. Амира взяла брата за руку и повела его прочь от тюрьмы. Невидящими глазами Малик смотрел прямо перед собой, шагая за сестрой с послушностью автомата. Амира отпустила руку брата, только когда они сели в машину. Схватившись за живот, девушка судорожно перегнулась пополам — ее несколько раз мучительно вырвало прямо в придорожную пыль.
Казалось, Малик даже не заметил этого. Глядя перед собой, молодой человек повернул ключ зажигания и нажал педаль газа — машина рванулась вперед и понеслась по дороге. За все время Малик только однажды нарушил молчание, сохраняя на лице выражение холодной ярости.
— Никогда больше, никогда, клянусь! — произнес он.
Малик
Заходя на посадку, самолет накренился, задрав одно крыло к ослепительно синему небу и почти упершись другим в зеленоватые пески пустыни. Небо и песок. Аль-Ремаль.
Это произошло как-то вечером в Марселе. Малик отдыхал в компании друзей. Среди них был один знакомый Малику американец средних лет, который, крепко выпив, стал сентиментальным и разговорчивым. В кабачке, где они сидели, было пыльно и душно от скопления людей — моряков и туристов, забредших в портовый притон в поисках острых ощущений.
— Вот что я вам скажу, ребятки, — громогласно объявил американец. — Вы все приехали сюда с одной мыслью — сделать кучу денег и вернуться на родину богачами. Но у вас ничего не выйдет. Вы никогда больше не сможете вернуться домой. Это сказал один знаменитый писатель. Я позабыл, как его зовут, но это верная мысль, лучше не скажешь.
— Как это понимать? — поинтересовался Малик. Ему утверждение американца показалось сущей бессмыслицей.
— Это надо понимать так, что ты никогда не сможешь вернуться домой, будь ты проклят, не сможешь, как бы тебе ни хотелось этого. — Опьяневший янки снова повторил, что это сказал великий писатель, тоже американец, и попытался растолковать смысл изречения лично Малику, но безуспешно.
Один из присутствующих, молодой полиглот-ливанец, попытался перевести мысль американца на арабский язык. Малик тоже попробовал. У обоих из этой затеи ничего не вышло.