Лектус чувствовал, как где-то что-то происходит, словно плетутся сети, в которые его хотят поймать. И в виде паука он представлял себе вполне конкретное лицо – красивое, девичье, с черными глазами, которые горят алчностью.

Она уверена, что поймала его. Это было написано на лице Анны, когда она покидала дворец накануне.

– Ко двору прибывает Орак, – с этими словами в учебный класс, где Лектус проводил по два-три часа в день, вошел Смотритель. Принц не видел глаз старика, но был уверен, что в них написан испуг.

Как все легко, можно было бы поаплодировать Анне. Нужно просто внести смуту в «зверинец» Лектуса, впустить туда посторонних – и распахнуть двери в комнату Ксении. И предлогом прекрасно послужит детеныш, убивший сына Орака и не понесший наказания.

– Иди и сделай все, что сможешь, – Лектус поднялся, скосив глаза на учителя, но тот стоял и делал вид, что ничего не слышит.

– Орак прибывает со Стражами, они устроят обыск, – предостерег Смотритель.

– Если что-то случится, ты поплатишься первым, – холодно заметил Принц, хотя понимал, что отец позволит своему сподвижнику обыскать дворец – и тогда они найдут Ксению. Оставалось одно – отдать мальчишку. Но Ксению все равно нужно спрятать.

– Подожди, я пойду с тобой, – решился парень, покидая класс. Он надеялся, что по пути его никто не остановит, потому что отец вряд ли упустит предлог, чтобы прекратить странное увлечение наследника и остаться ни при чем.

Лектус вошел в свои покои и приказал Смотрителю делать что угодно, но пока никого не впускать внутрь. Он был уверен, что ради Ксении старик не пожалеет второй руки.

Ради Ксении было все это: эти странные дети, этот «зверинец», все. Лектус знал от Смотрителя, что, когда они родились, сестру сразу же спрятали внизу, за ней ухаживала немая дикарка с фабрики. Когда мать стала Правящей и переселилась из человеческого крыла, тут остался Лектус под присмотром все той же дикарки. Пока Принц был маленьким, он не так уж часто интересовал своего отца, а на трехлетие родители подарили ему старика, которому было суждено до конца своих дней выполнять прихоти будущего Правителя Водного мира.

Но первое, что сделал Смотритель, – отвел мальчика вниз и познакомил с Ксенией. Лектус помнил ее очень хорошо: она почти не разговаривала, была прозрачной и робкой, но при этом от нее веяло теплом и лаской. Тем, чего уже давно не было в жизни Лектуса.

Долгими вечерами они сидели рядом и разговаривали, Лектус учил ее писать и читать, рассказывал о мире за стенами Дворца. И, становясь старше, он понимал, что однажды кто-то обнаружит его сестру – и она умрет. Мать делала вид, что не знает о существовании дочери, и тогда Принц придумал этот «зверинец», в котором было легче скрывать Ксению.

Но также он понимал, что это не будет продолжаться вечно, что кто-то воспротивится странному увлечению, но это случилось слишком рано, слишком неожиданно. Он не представлял, откуда Анна могла узнать о Ксении, но теперь вряд ли удастся долго скрывать ее существование. Хотя, конечно, Анна вряд ли все это делает просто так, от нее должно последовать предложение, цена, которую ему придется заплатить за тайну. А Орак… Это лишь предупреждение.

– Я могу помочь.

Лектус обернулся, удивленно посмотрев на чудаковатого «зверька», который выглядывал из-за дверей комнаты напротив покоев Ксении.

– Что?

– Я знаю место, где можно спрятать Ксению, и никто не найдет. Правда.

– И почему я должен тебе верить?

– Потому что в обмен на мою помощь вы позволите мне вместе с вашей сестрой спрятать Истера. Ведь это за ним пожаловал Орак.

– Ты слишком много знаешь для детеныша, – с подозрением заметил Лектус. – Если ты меня обманешь, твоя смерть и смерть всех, кто тут живет, будет долгой и мучительной. И ты умрешь последним.