– Все на передовой? – предположил Серега.

Влад, не отвечая, двинул машину дальше, вскоре выехав из города.

А потом неожиданно началось. Где-то впереди содрогнулась от взрывов земля, да так, что даже броневик ощутимо тряхнуло, а я чуть не свалился на землю. Взрывы следовали один за другим, практически без пауз, от грохота закладывало уши.

– Они все там, впереди! – закричал Гранин. – Но почему здесь никого не осталось?

– Скоро узнаем.

Лурье уверенно вел броневик, набирая скорость. Некоторые ямы он не объезжал, и я вцепился в поручень, стараясь не вылететь со своего места. Наверное, лучше было бы разместиться внутри, но сейчас, когда Влад лавировал, все больше разгоняясь, перелезть туда оказалось попросту невозможно.

Неслись мы по знакомой дороге. Именно по ней отвозил нас порученец Ставриги к линии фронта в тот вечер. Казалось, это случилось так давно, а миновало всего лишь трое суток. Броневик замечательно форсировал грязь и крупные лужи, иногда замедляя ход, но, к счастью, ни разу не застряв. Канонада приближалась, ухо уже различало и ружейные выстрелы, и автоматные очереди. Впереди шел бой, и мы должны были влететь в самое его пекло.

Одна из сторон все-таки начала наступление. Но кто – наши или англо-франки?

Влад свернул с дороги, преодолев небольшую полянку, с разгона выехал на пригорок и резко затормозил. Над землей стелилась туманная пелена. То тут, то там взрывались снаряды, на несколько секунд вспышки пронзали эту пелену, и сквозь нее можно было рассмотреть участки земли.

Французы наступали. Но зачем? Позиция для обороны на этом участке у нас отлично укреплена, к тому же полковник Ставрига стянул все возможные резервы со всей округи в помощь. Но французы перли вперед, безрассудно кинув танки через поле. Пехота шла следом, и столь многочисленная, что казалось, будто это десятки тысяч восставших из небытия призраков идут по наши души. Осколки снарядов и пули косили их десятками, но они все шли и шли, словно зомби, равнодушные и неотвратимые.

– Страшновато, – признался Гранин, поежившись. – Никогда такого не видел! Их словно заколдовали! Пулям не кланяются.

Может, и правда французам вкололи медикаментозные средства, сделав их на время машинами для убийств, не ценящими своих жизней. Но кто стоял за этим, если Греве временно выведен из строя? Не в этом ли и заключалась финальная стадия его эксперимента? Не знаю, где сейчас капитан, но расспросить его нам бы не помешало…

Бой кипел. Уже несколько подбитых танков горело на поле, но французов это не останавливало, их солдаты достигли первой линии окопов и схватились с нашими в рукопашной схватке.

– Если они дерутся так же бесстрашно, как только что умирали, то нам не выстоять, – мрачно заключил Влад.

– Надо найти Ставригу, – предложил я.

– А смысл? – удивился Лурье. – Что мы можем ему дать? Сломанный модулятор и историю, в которую никто не поверит? Нет, наше место здесь. К тому же броневик на ходу, пулеметы в норме. Пушка тоже! Повоюем!

Вот куда мне совершенно не хотелось, так это в гущу сражения. Это ведь не двадцать первый век с его всепоглощающей идеей о ценности каждой отдельно взятой жизни, с повальной демократией и политиками, способными усыпить своей демагогией. Нет, тут иное время. Время идей и их воплощений. Время, когда за эти идеи убивали и умирали…

Поэтому я даже не стал отговаривать Влада. Все равно он меня в этой своей новой ипостаси не поймет. Как и другие мои товарищи.

– В атаку! – поддержал Серега, и даже Чиж заорал что-то боевое.

Лурье тут же направил броневик с пригорка вниз. Туда, где французы пытались прорвать наши редуты.