– Это?..
Ответа Грошонга он не расслышал.
– Боже мой! – воскликнул Тристан.
– Да. И это еще не все, – пророкотал управляющий.
– Что еще?
Это было произнесено чуть ли не в панике, и в ответе Грошонга прозвучали презрительные нотки:
– Не волнуйтесь. Ничего страшного. Хотя, возможно, к нам наведается полиция.
– Зачем? С какой целью?
– Потому что все произошло на вашей земле. Это чистая формальность. Только не поднимайте паники. Им не удастся связать эту смерть с кем-нибудь из членов вашей семьи.
– Ты уверен?
– Да. – Это было сказано с такой убежденностью, что дальнейшая беседа теряла смысл.
Тристан выдержал длинную паузу, а затем осведомился чуть ли не со священным трепетом в голосе:
– Ты больше ничего не хочешь сообщить мне?
– Абсолютно ничего, Тристан, – с оттенком злорадства ответил Малькольм Грошонг. – Совершенно ничего.
Последовал глубокий вздох.
– Ладно. Думаю, пора присоединиться к остальным. И Айзенменгер поспешно и, насколько мог, бесшумно двинулся обратно.
Ни Елене, ни Айзенменгеру не удалось заснуть, и наконец, промучившись, как ей показалось, несколько часов, она сказала, глядя в темноту:
– Интересно, что произошло с Нелл.
Айзенменгер лежал на спине, полуприкрыв глаза.
– Не знаю, – ответил он. – Она знала, что я патологоанатом? По-моему, именно это подействовало на нее.