— И наверняка гром и молния, — докончил я.

Белла так резко побледнела, что я даже не успел заметить переход.

— Не надо молний, — прошептала она. — Не надо молний.

Крупные слезы покатились по ее щекам. Она до смерти боялась грозы. Мне кажется, это связано с авиакатастрофой, унесшей жизни ее родителей. Той ночью была ужасная гроза. Но Белла вряд ли об этом знала. Ее не было в самолете.

— Ладно, — сказал я. — Без молний.

Будто я мог хоть чуточку распоряжаться погодой.

Я осторожно подхватил девочку на руки. Она снова обняла меня за шею, да так крепко, что я едва дышал.

— Было ужас сколько молний, — прошептала она. — Ужас сколько.

Я погладил ее по спине.

— Когда, лапонька?

Она дышала мне в ухо.

— Когда я спала у дедушки и бабушки. Они сказали, это не опасно. А я очень испугалась.

Я оцепенел. До сих пор Белла ни словечка не говорила о том, что произошло до или во время похищения. Мы думали, она ничего не помнит, из-за снотворного, которым ее накачали. И вдруг она рассказывает о молниях и громе. Что еще она может помнить?

Краем глаза я видел, что Люси неотрывно глядит на нас. Мысленно я молился, чтоб Белла не почувствовала, до какой степени мы разволновались из-за ее рассказа. Ведь иначе она опять замкнется.

— Не помнишь? Ты не говорила еще с кем-нибудь, кроме дедушки и бабушки? — спросил я.

Белла не ответила. Мы сели за стол, но есть она отказывалась. Глаз не сводила с большого окна на террасу, с темного грозового неба. Когда вдали зарокотал гром и по стеклу застучали первые дождевые капли, я решительно встал:

— Пойдем, Белла. Почитаем сказку.

Мы сели на ее кровать. Я закрыл окно и опустил штору. В комнате стало темно, и я достал карманный фонарик. Белла обрадовалась и крепко держала его, пока я читал. Через две книжки она, несмотря на грозу, уснула, спокойно прижавшись к моей груди.

Я погладил ее по головке и попытался выстроить из ее отрывочных слов что-то вразумительное. Была гроза. Дед с бабушкой сказали, что это неопасно. Вот и все. Как я ни старался.

— Гостевая квартира?