Черт. Чтоб тебя!

Я помедлил, но всего лишь секунду:

— Можно войти?

— Конечно, — ответил голос. — Входите и позвоните ко мне. На двери табличка: Свенссон.

Послышался сигнал, и дверь открылась.

В доме был лифт, но я предпочел подняться по лестнице. Идея принадлежала Люси: хорошая тренировка для ягодиц и бедер никогда не вредит. На третьем этаже на одной из дверей действительно значилось “Свенссон”. А та дверь, в которую входили мы с Вероникой, наоборот, была без таблички. Последний раз тоже? Я не помнил.

Едва я коснулся звонка, как дверь Свенссонов распахнулась. Пожилая женщина с лукавой улыбкой пригласила меня в квартиру. Инстинктивно она вызвала у меня симпатию. Старая — наверняка за восемьдесят, — но необычайно живая. Очень важно отличать физический возраст от ментального. Иные тридцатилетние ведут себя так, будто им семьдесят, а иные девяностолетние умом не хуже сорокапятилетних.

— Харриет, — представилась женщина, пожимая мне руку.

— Мартин, — сказал я. — Извините за неожиданное вторжение. Как я уже говорил, я ищу вашу соседку, Веронику. — Я показал на соседнюю дверь.

Харриет вышла на площадку и удивленно посмотрела туда, куда показывал мой палец.

— Там нет жильца по имени Вероника, — сказала она.

— Несколько недель назад она там жила.

Харриет решительно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Это не так.

Надо сохранить самообладание. Паника — штука скверная.

— О’кей, — сказал я. — О’кей. Сформулирую иначе: несколько недель назад я был именно в этой квартире. В обществе женщины, которая называла себя Вероникой. Высокая блондинка, красивая. У нее были ключи от этой квартиры, и ничто не указывало, что она там впервые. Может, вы ее видели в доме?

Я попытался вспомнить, как выглядела квартира. Маленькая двушка — спальня и гостиная. Белые стены, ванная комната выложена светлой плиткой. На кухне шкафчики из “ИКЕА”. Нейтральная мебель, от которой веяло безвременьем. Зеленые растения и мягкая постель. Картины на стенах, но фотографий немного. Я лихорадочно напрягал память. И чем больше размышлял, тем больше уверялся: я не видел ни одной фотографии. Единственные предметы в квартире, какие можно бы назвать приватными, это одежда, брошенная на диван и на кровать. Я и холодильник открывал. Смотрел, не пусто ли там.

Харриет нарушила ход моих мыслей:

— Да. Кажется, я видела женщину, о которой вы говорите. Очаровательное существо. Но она появлялась в доме всего несколько раз. Как и другие, кто пользуется этой квартирой.

— Другие? — вырвалось у меня. Глупый вопрос.