— Женщину, которая звонила мне две ночи подряд, зовут Сюзанна, и, по ее словам, Мио увела из детского сада некая Ракель Миннхаген. Тут стоит копнуть. Проверь хорошенько персонал садика, я не успел. Точно не знаю, что именно надо искать, поэтому смотри в оба.

Люси записала и кивнула. Сам я, глядя на нее, изнывал от тревоги. Мы шли одновременно по нескольким следам, и всюду я чувствовал, что недотягиваю. Ужасное ощущение. Будь у меня начальник, он бы гаркнул мне прямо в лицо: “Не все сразу, Беннер. Держи свое окаянное расследование под контролем!”

Начальства у меня не было, как не было и возможности держать расследование под контролем.

— В детском саду нас знают? — спросила Люси.

— Нет, — ответил я. — Откуда?

— Я просто хотела уточнить. Еще что-нибудь?

— Паспортные фотографии. Не забудь добыть паспортные фотографии тех, кто работал в “Тролльгордене”, когда Мио исчез. Нам надо знать, как они выглядят.

Я не успел договорить, а мы с Люси уже подумали об одном и том же.

— Ах ты черт, — прошептала Люси.

Мы оба проморгали. Кое-что очень серьезное.

— Мио, — сказал я. — Проверь, был ли у него загранпаспорт.

Возле бара, где мы с Мадлен назначили встречу, толпились по меньшей мере человек десять курильщиков. Место встречи выбрала она, а не я. Какая-то боковая улочка, о которой я в жизни не слыхал, поблизости от Гулльмарсплан. Кстати, неподалеку от бара “Синий солдат”, где назначала встречу Сюзанна. Таксист добирался туда по навигатору.

— Ценю соображения безопасности, но это, пожалуй, все-таки чересчур, а? — сказал я, когда мы сели за столик в углу.

Я старался не прикасаться к стенам. Они были такие грязные, что я бы наверняка перепачкался.

— Иной раз не мешает перестараться, — сказала Мадлен.

Она выложила на стол коричневый конверт. Официант принял у нас заказ. Я продолжил свою обеденную тему. Заказал джин с тоником. Мадлен — крепкое пиво. Официант ушел.

— Как все прошло? — спросил я.

В сущности, она уже сказала как, но у меня не было сил на пустые разговоры. Я и без того толок воду в Марианской впадине. Занятие тяжкое и утомительное.

— И хорошо, и плохо.

Она разгладила конверт. Пристально глядя на нее, я с испугом отметил, что она нервничает. Непривычное зрелище.