— Мы можем увидеться? — спросила Мадлен.

Я быстро взглянул на часы.

— Я как раз обедаю. А потом еду на похороны.

— На похороны? — переспросила Мадлен. — Кто умер?

— Слишком многие. В пять тебе удобно?

Страх возник невесть откуда. Машинально я начал озираться по сторонам. Люси перехватила мой блуждающий взгляд и нахмурилась. Я оставил ее без внимания. За мной наблюдают? Можно быть уверенным, что телефон не прослушивают? Или из-за меня жизнь Мадлен тоже в опасности?

От одной смерти к другой. В американских фильмах на похоронах всегда полно народу. В действительности зачастую бывает иначе. Мы, люди, не настолько популярны, как воображаем. И в самом деле — сколько народу, как нам кажется, должно бы прийти на наши похороны? Все давние секс-партнерши? Забытые и брошенные. Растоптанные. Или все дальние родственники, которых даже не знаешь по именам, а потому совершенно ими не интересуешься? В тот миг, когда вышел из машины неподалеку от церкви, где должна была состояться панихида, я решил подготовить список людей, которые будут присутствовать на моих похоронах. Если в ближайшем будущем мне суждено умереть, пусть в церкви соберутся те, кем я дорожу.

У меня не было ни малейшего желания привлекать к себе излишнее внимание. Поэтому я заранее решил не заходить в церковь, если народу придет очень мало. Либо провожающих будет очень много и я смогу затеряться среди них, либо нет. Н-да, тут не затеряешься. Я издалека узнал Жанетту Роос. Она на дух меня не выносит и, если заметит, наверняка поднимет жуткий хай.

Я спрятался за большим толстым деревом. Они выбрали церковь подальше от центра, в Накке. Что связывало их с этим местом, я не знал, но был благодарен, что и церковь, и кладбище, и парковка утопали в зелени. Мне не хотелось без нужды попадаться на глаза, а спрятаться здесь было несложно.

Марион, сестра Бобби, подошла к церкви с другой стороны. Кивнула матери и прошла мимо. Я пытался напомнить себе, в какой обстановке она росла. Какая грубость ее окружала. Но безуспешно. Не знаю, сколько раз в месяц я не принимаю протянутую руку мамы. Она просит всеобъемлющих отношений между матерью и сыном, а я говорю “нет”. Но только всеобъемлющим отношениям. Я согласен на их половину.

Жанетта была сломлена. Я прекрасно видел даже из своего смехотворного укрытия. Она стояла рядом с молодой женщиной, которая время от времени поглаживала ее по спине. Священник пока не появился. И вообще народу мало. Группа молодых парней, четыре-пять человек, стояла чуть поодаль. Один из них покосился в мою сторону. Элиас Кром.

Сердце застучало быстрее, я отступил подальше. Прятаться за деревьями вообще-то не для меня. Когда я снова выглянул, все уже вошли в церковь. Кроме Элиаса. Он стоял у притвора, курил. Рука у него дрожала. Потом он затоптал окурок и направился ко мне.

По-настоящему серьезные игроки знают, когда нужно сдаться. Я именно таков. Понял, что выдал себя. А потому вышел из-за дерева и стал ждать Элиаса.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Загнанные люди выдыхаются быстро. Элиас выглядел так, будто несколько лет кряду бежал сломя голову.

— На панихиду пришел, но, похоже, идея была плохая.

— Народу чертовски мало, — сказал Элиас. — Вам лучше там не появляться.

Я кивнул.

— Что за женщина стояла рядом с Жанеттой? — спросил я.

— Малин. Подруга Бобби.