— Банк как банк, — пожал плечами Дмитрий Анатольевич. — На углу Грузинки и Большой Покровской.

Я воспроизвёл в голове карту города. Было бы проще сделать это на мониторе, но чего нет, того нет, поэтому пришлось ограничиться памятью. К счастью, и её вполне хватило. И мне сразу стало жарко.

— Ты охренел? Это же Центральный банк России!

— Ага.

Мне осталось только развести руками в ответ на его спокойствие.

— Ну, знаешь… Да мы только в фойе войдём, нас сразу завалят.

— Утро вечера мудренее.

— А жена мужа удалее. Мы с твоими поговорками минуя суму сразу в тюрьму, а я туда не хочу.

Жабоид зевнул.

— Вот ты вроде смелый, Игнатиус, с гномами сражался, шрам на рожу схлопотал, а такой ссыкун. Мы Горбунка добыли, деда Лаюна на карачки поставили, самого Микулу Селяниновича в нокаут отправили. Всё, ты уже по-любому конченый человек! Так чего бояться?

— Безнадёжных ситуаций, — и тут я вспомнил разговор жабоида с Василисой, и выпалил. — А те четверо, которые до меня… Они на чём погорели?

Даже в темноте салона я увидел, как Дмитрий Анатольевич покраснел. Обычно он зеленеет и становится бородавчатым, краснеют только глаза. А тут — или стыд, или страх, или ещё чёрт его знает что. Одним словом — волнение.

— А причём здесь те четверо? — проговорил он настороженно.

— А притом, что никого из них с нами нету. Один в психушке, другие ещё дальше. Ты их случайно не в банке угробил?

— Окстись, про банк мы вместе узнали.

Действительно, об этом я не подумал. Но всё равно что-то здесь нечисто, к тому же во мне проснулся конспиролог, и я продолжил выкладывать свои сомнения.

— Как знать, может ты специально меня в околоток привёз, чтоб проверить, готов ли я. Василиса же говорила, что я ещё не готов, вот ты и подстраховался.

— Глупость.

— Возможно. Но тех четверых с нами по-прежнему нет. Так что признавайся, что ты с ними сделал, или…

— Что «или»?