Мои мышцы напряглись, я собралась. Теперь мне было уже нечего терять.

— С доктором Лорент все будет хорошо. Обещаю, — сказал Лукас.

Может, сейчас она придет в себя, и с ней и правда все будет хорошо, но надолго ли? Это был мой последний шанс, мое последнее испытание… и я снова провалилась.

Если мама умрет — если я умру — то это будет по моей вине.

Желание броситься вслед за мамой, разрывая на части любого, кто встанет у меня на пути, стало практически непреодолимым.

Может, стоило так и сделать.

— Если ты станешь сопротивляться, это для нее плохо закончится. Для вас обеих. Стоит тебе напасть на кого-нибудь, как об этом сообщат солдатам, которые присматривают за доктором Лорент. Им был отдан приказ убрать ее, если ты окажешь сопротивление. — Резкость в голосе Лукаса не оставляла сомнений в том, что он был серьезен.

Меня захлестнула горячая волна ярости. Убрать? Как он мог так бессердечно распоряжаться маминой жизнью? В одно мгновение вся проявленная им доброта была забыта. Я хотела наброситься на него, причинить ему боль. Но не могла сдвинуться с места. Я слишком боялась, что, если я сделаю хоть один неверный шаг, маму убьют.

В голове материализовалась неоспоримая истина: ее и так могут убить.

От слепящего света ламп на всех лицах лежали резкие тени. Неестественная яркость освещения придавала коже Лукаса нездоровую бледность.

— Тебе лучше пойти со мной. Пока генерал Холланд не решил прийти за тобой лично.

Оставшиеся солдаты сохраняли свои позиции. Они держали оружие наизготовку.

Я подняла руки вверх.

— Надеюсь, ты не врешь насчет того, что с мамой все будет в порядке.

Когда солдаты вышли вперед, Лукас, удивив меня, покачал головой:

— Нет, не нужно, она пойдет сама. Вы свободны.

Мужчины переглянулись. Тот, что был пониже, пожал плечами. Затем оба развернулись и вышли, дверь за ними закрылась.

Лукас сделал мне знак следовать за ним. Я шла, глядя ему в спину, а в голове снова и снова звучало одно слово.

Убрать. Убрать.