Дина не участвовала в подготовке к похоронам Руди, у нее же работа, которая и при авральном режиме не приносит баснословных денег. Поэтому, когда есть заказы, жизнь вне мастерской отходит на второй план, даже если наступит конец света. Но вечером, пробежавшись по магазинам, она приехала навестить Олесю. Посидела с ней полчаса молча, без привычных разглагольствований, и засобиралась к детям, ведь от длительного сидения Рудольфа не воскресишь, а дети заработают гастрит без нормальной еды, которую еще приготовить надо. Леля поплелась и ее провожать, как провожала всех, кто приезжал в дом Олеси. Очутившись во дворе, обе закурили, будто до этого Дина не торопилась домой, она же и заговорила первой, хотя не ее привычка завязывать беседу:

– Ума не приложу, как Олеська будет жить без Рудольфа, она копейки ни разу не заработала, к тому же немножко глупенькая.

– Рудольф, думаю, кое-что ей оставил.

– Кое-что? – презрительно фыркнула Дина. – Он не бензиновый олигарх, чтоб обеспечить жене и детям безбедное существование до гробовой доски. Предприятия без него захиреют, Олесе в них нос совать не следует, иначе твое «кое-что оставил» выльется в ноль-ноль рублей, она прогорит – сто пудов, она же ни бум-бум в бизнесе.

– Пожалуй, да, – задумчиво кивнула Леля, но вдруг встряхнулась и не к месту рассмеялась: – Впервые слышу, что ты заботишься о других.

– О-о-ой, – протяжно произнесла Дина, однако слова Лели задели ее. – Можно подумать, вы все заботитесь. Кстати, позаботься и позови врача, а то у Олеськи глаза лихорадочно блестят, как бы чего не натворила. До завтра.

Дина подняла две увесистые сумки и зашагала к выходу с участка – гордая, неприступная, неподкупная и вся в заботах. Но когда она хлопочет о других, лучше б этого не делала, у нее получается неискренне.

Леля вернулась в дом, а двинулась она действительно бесшумно и, поскольку Олеся стояла к ней спиной, не услышала шагов. Скорей всего, она думала, что одна, поэтому говорила по телефону свободно, но нервно:

– Что, прямо сейчас? Уже поздно… Нет, я не могу, готовлюсь к завтрашнему дню… Оставь, ради бога, я все равно не приеду… Ну, хорошо, хорошо. Тогда после, после – обещаю… Например, через пару дней, а лучше через три… Но мне же тяжело! Имей совесть… Да, договорились.

Олеся опустила руку с трубкой и от голоса Лели вздрогнула, словно ее тела коснулись раскаленным железом.

– С кем это ты? – спросила Леля.

Олеся обернулась, встретившись взглядом с подругой, потупила глаза и тихо вымолвила:

– Да так… ничего существенного… Ты напугала меня, я думала, вы вместе уехали.

– Положим, напугала тебя не я. Ты раздражена, а говоришь, ничего существенного, – уличила ее Леля. – Кто звонил? Или кому-то ты звонила?

– Нет, не я, – судорожно замахала руками Олеся, меряя быстрыми шагами гостиную. – Мне звонил… один тип…

– Кто он, что ему надо? – вытягивала из нее Леля.

Продолжая ходить и взмахивать руками, запрокидывая голову, Олеся простонала: