– Вам знаком Глеб Нефедов? – осведомился он.
– Разумеется. Мы учились с Глебом, одно время считались женихом и невестой…
Она замялась, опустила ресницы и теребила носовой платок, что подтолкнуло Крайнего к дальнейшим расспросам:
– А потом?
– Я предала его, – еще ниже опустила голову Олеся. – Да, предала. В Рудольфа нельзя было не влюбиться! Вот и все.
– Нефедов подозревается в убийстве вашего мужа.
Олеся вскинула глаза, взметнула вверх брови и после небольшой паузы выговорила:
– Нет…
– В гараже нашли стакан с отпечатками пальцев Глеба, полотенце, окурки, принадлежащие ему…
– Нет! – твердо сказала Олеся.
– Что значит – нет?
– А то и значит, что убить Глеб не мог. Понимаете? Не мог! А то, что вы нашли там… смешно, ей-богу! Эти вещи подбросили… А-а… – вдруг протянула она, прикрыв ладонью рот. – За Руди следили, значит, у него был враг… Но это не Глеб. Да, Глеб его не переносил, но убить… Нет!
– Но почему вы так уверены?
Глаза Олеси заполнили прозрачные слезы, в которые попали солнечные лучи из окна, отчего глаза засветились как фонарики, но от этого не стали спокойнее и счастливее.
– Потому что… – не решалась выговорить она. – Потому что Глеб любит меня. До сих пор. Да-да, любит.
Прекрасный аргумент. Главное – безоговорочный.
– Пригласите свою подругу, – вздохнул Крайний.
Майор Баталов говорил по телефону, когда лейтенант Сирин забежал в крохотный кабинет, плюхнулся на стул и вынужден был ждать, когда старший по званию закончит разговор:
– Номера мы не знаем, только цвет, марку, опознавательный знак таксиста, еще известно, что стекла с плотной тонировкой… Угу… Без, да? Жаль. Спасибо. Тебе чего? – Не поднимая на Сирина глаз, а поглядывая в справочник и одновременно набирая номер, спросил майор.
Тот кинул на стол фотографии и с долей торжества сказал: