3

Юрий Петрович изумился, когда в кабинет вошли две молодые женщины, одна приятельница, а вторая – жена убитого Рудольфа Хоруженко. Он собирался сам навестить вдову, но ему сэкономили время, сдержав слово, – когда такое было? Приятельницу он попросил подождать в коридоре, начал с жены, но вначале присмотрелся к ней, ведь со второго взгляда человек, как кристалл, блестит новыми гранями.

Сегодня хорошенькая беленькая женщина произвела на него приятное впечатление, хотя была не в лучшей форме: глаза заплаканы и ввалились, окружены темными кругами, губы без помады, бледновата. Но все равно она какая-то домашняя и теплая, уютная и мягкая, чуточку глуповатая, но в понимании консерватора Крайнего это идеал жены, а идеал – редчайшее явление. Таким женщинам ума не нужно, ум им заменяет преданность, забота, трепетное отношение к семье. Но идеалу явно не повезло с супругом…

– Олеся… – Она представилась без отчества, тем самым разрешив ему обращаться к ней только по имени. – Вы говорили, будто ваш муж не имел врагов, хотя это еще надо проверить, а вот то, что его нашли… (м-да, жалко эту лапулю, но ничего не поделаешь) в компании красивой женщины, вас не смущает?

– Вы на что намекаете? – протянула она.

Когда таким обиженным тоном задают вопрос, ответ предполагается совсем не тот, что у тебя на уме, и ты чувствуешь себя дешевым сплетником. Однако такова судьба следователя: залезать в чужие постели, перетряхивать нижнее белье, и это не в переносном смысле. Ему показалось, что Олеся пребывает насчет мужа в абсолютном неведении до сих пор, и он постарался ослабить удар мягким тоном, подобрав щадящие слова:

– Ваш муж уехал из дома в девять вечера. Но, несмотря на срочную командировку, заехал к заместителю, у которой пробыл до момента убийства. То есть до двух-трех ночи. По всем признакам они собирались уехать вместе.

– Ну и что?

Намеков не понимает. Если б она видела постель, которую эта парочка не удосужилась заправить! Крайний вздохнул и продолжил:

– Вам не кажется, что между ними были… м… некие отношения?

Отчего-то не удается в лоб врезать, жалко эту, в сущности, девочку, его дочь и сын постарше будут. Видимо, старость все же ломает его, раньше он не задумывался о психологических травмах, опрашивая свидетелей и потерпевших. Тем временем Олеся, глядя на него с дочерней нежностью, ответила:

– Конечно, были. Ия работала у Руди, думаю, в командировки с ним ездила – что в этом такого?

– Почему же они не уехали сразу… э… в десять, в одиннадцать вечера, раз такая срочность? Почему до утра ваш муж в своем доме не мог подождать? Он это сделал у зама, а выехать они решили среди ночи, между прочим, ближе к утру. Почему?

– И почему?

– Уф, Олеся… – От неловкости, а также от ее непонятливости Крайний качнул головой и выпалил: – Может, у них были любовные отношения?

– Исключено.

– Почему?

По-дурацки диалог строится, одно и то же слово кидают друг другу, как теннисный мячик, Крайнего это стало раздражать. Но Олеся дала, в отличие от него, довольно толковый ответ, правда, заблуждений в нем – с гору Джомолунгму:

– Потому что Руди дорожил семьей, из-за нас он изводил себя работой. Никогда не было проблемой купить детям одежду, игрушки, а с возрастом игрушки становятся безумно дорогими. Руди только просил, чтоб я покупала качественные. Для меня он тоже не жалел денег. У меня три шубы, я на этом не настаивала, куда мне ходить в трех? Муж так захотел, он часто выбирал мне одежду. Отправлял нас на отдых в Турцию, Египет, а сам пахал. Мужчины, которые заводят любовниц, не тратятся на семью, я имею в виду не только деньги, а вообще… К тому же Ия замужем.

«Тяжелый случай, – подумал Крайний. – Муж был умным, потому щедрым, но не оценил сокровище, которое ему досталось. Впрочем, мотив может быть и у нее, хотя убивала явно мужская рука. Разве мало жен, заказывающих мужей? Так. Значит, Ия замужем… Проверим».