Он получит во владение то, что его семья никогда бы не обрела ни за одно, ни за два поколения. На этом фоне чье-то душевное равновесие и вовсе не имело для него какое-либо значение. Вцепившись в лакомый кусок, у него обострилось желание захватить виллу Мортум, став ее единственным и полноправным хозяином.

Пусть не сегодня и не сейчас.

Увлеченный своими мелочными планами, кажущимися ему несравненной победой, достойной остаться навеки в памяти и сердцах жителей Керуджо, Карло не обратил внимания на фигуру в темных одеждах и шляпе, отчетливо выделяющейся в солнечный полдень.

Какие мысли могут появиться у человека, ожидающего неминуемой встречи со старым врагом, получившим над тобою власть? Какие слова заранее заготовит, прекрасно понимая их смехотворное бессилие? Какие отчаянные действия предпримет в полубезумной попытке изменить роковой поворот луны? Эти вопросы едва не срывались с языка Агаты, носящей на изящной шее тонкий медный обруч, натертый до блеска благородного металла. Он прямо указывал на особенный статус прислужницы, ведущей к Алтарю Капеллы ее новую сестру, и косвенно подтверждал намерения нового Дона, о которых Маргарита могла не догадываться.

Ей не хотелось, чтобы девушка повторила ее судьбу и при этом она осознавала неотвратимую безысходность ситуации. В конечном счете, однажды Агате представился выбор между смертью и обручем. От него не так просто отказаться, если знаешь, каким образом с тобой расправятся в случае неповиновения.

— Поговори со мной, — хорошо поставленным заискивающе-нежным голосом попросила Агата.

— Моя госпожа и защитница убита, — мрачно отозвалась Маргарита. — О чем мне разговаривать, если я отсчитываю минуты перед смертью?

— Не спеши уходить в безлуние. Я слышала, ты его не боишься, но все, кого я знаю, готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы увидеть еще один рассвет или новолуние.

— Ты о чем? — Почти зашипела девушка, готовая вцепиться в Агату. — Предать брата, чтобы остаться в живых?

Не ожидая такого напора, прислужница отшатнулась. В ее привычном круге общения открытая агрессия была признаком недальновидности. Интриги, сплетни, подкуп, и в особо крайних случаях — яд, являлись основным оружием прислужниц высокого ранга. Не потому, что леди не могли схватить друг друга за волосы, а потому что за подобное поведение, узнай о нем полноправные вампиро, могли отправить в один из доходных домов, откуда, как правило, уже не возвращались.

— Прошу. Держи себя в руках. Вот о чем я хотела сказать. Не так много в обмен на жизнь, как мне кажется.

Бунтарка разжала кулаки и отвернулась.

— Чего он от меня хочет?

Научившись за несколько лет пребывания в Тиции успешно подстраиваться под собеседника, Агата не стала давать очевидный для нее ответ. Перед этим, как и планировал Дон Сагро, следовало показать закономерно-печальный результат своенравности.

— Я не могу говорить от имени господина, — мягко ответила прислужница.

Маргарита презрительно вздернула нос, не скрывая своего отношения к главе Семьи и приспособленцам, готовым на любые подлости ради сохранения статуса. А еще ее задевала красота прислужницы в роскошном шелковом темно-красном платье, с длинными, блестящими на ослепительном солнечном свете черными волосами, собранными в тугой пучок на затылке. Ее королевская походка с прямой спиной и плавность движений необъяснимым образом завораживали зрителей. Когда же этого было недостаточно для захвата всеобщего внимания, она словно невзначай, кокетливо прикасалась к обручу, и на указательном пальце правой руки сверкал крупный рубин золотого кольца. Иногда к нему добавлялись не менее ценные обручи на запястьях.

Словно снизошедшая до зрителей, она усиливала женские чары своим неповторимым голосом, бросающим к ее ногам пылких прислужников, готовых биться насмерть за один-единственный взгляд из-под темных бровей. Впрочем, леди не тратила время на тех, кто не владел ничем кроме чести на острие шпаги, и следовала к заветной цели, оставляя за собой шлейф изысканных духов, разочарованных мужчин и разозленных женщин, в молчании проклинающих ее спину, где искрился расшитый золотом герб семьи Сагро.

Рядом с ней Маргарита была как в густой тени. Осознание этого факта укололо ее самолюбие, и когда они спускались по широким резным ступеням, в тайне мечтала увидеть, как Агата подвернет ногу.

Предвещая спуск в сердце Капеллы, по бокам прохода поднялись высокие напольные светильники в форме поднятых рук с раскрытыми кверху ладонями и разведенными в стороны пальцами. Должно быть, когда полированные до блеска каменные персты держали пламя, это место преображалось, превращаясь в аллею славы, восхваляющее подлинное величие Сагро.

Почти сразу шлифованные плиты пола сменились плотно пригнанными друг к другу грубыми камнями, с каждым рядом уходящими все глубже в землю наподобие ступеней. В самом низу они упирались в портальный арочный проем, замыкаемый барельефным гербом одной из самых влиятельных и безжалостных семей вампиро. Наполненная до краев чаша из человеческого черепа покоилась на стеме кубка, от которого во все стороны расходились лучи, обозначающие солнечный свет. Сагро существует за счет угнетения людей, а их герб, сочетающий опасность и богатство, является пугающим напоминанием о необходимой для полноценной жизни вампиро жертвы и риске неожиданной смерти охотника, не сумевшего захватить трофей.