— Донья, что-то ещё случилось? — встревоженный голос Альбы прозвучал как нельзя вовремя.

Я обрадовалась и сразу подсунула ей тарелку со вкусностями.

— Угощайся. Нет, пока всё без изменений. Но это всё такое мутное и вязкое… Не знаешь, чего ожидать.

— В вашем доме ходят слухи, что мурицийский король извёл сначала вашу тётю, а теперь собирается разделаться с вами.

Альба говорила уже с набитым ртом, но речь её была довольно внятной. Удивительно, что при её нынешних размерах ела она столько же, как когда выглядела горгульей. Странностью это было только для меня, потому что сама Альба мне как-то сказала, что суть не имеет ничего общего с внешним проявлением, которое является в лучшем случае компромиссом между желаниями владельца фамильяра и самого фамильяра.

— Я бы сказала, что они не столь далеки от истины, — усмехнулась я.

— Вас жалеют, — продолжала Альба. — Говорят, что бедной девочке и без того досталось. А той горничной, что вспомнила про дона де Монтейо, чуть волосы не повыдирали за то, что она порочит ваш светлый облик.

А ведь про мой «побег» с Эмилио наверняка ходили слухи, и Теодоро стоило больших усилий эти слухи пресечь. Но только потому, что из брака со мной он собирался получить определённую выгоду, в противном случае мог бы благословить «скомпрометированную» девицу на брак с укравшим кавалером, если кавалер держал бы его руку.

— Я думаю, больше переживают оттого, что в случае нашей с тётей гибели они могут остаться без работы, — скептически заметила я. — Честно говоря, я не замечала за слугами в доме особенной любви к хозяевам. Да и в замке Эрилейских тоже.

— Я передаю то, что слышала своими ушами. — Альба выразительно дёрнула спиной. — На расстоянии все кажутся лучше.

— Да, — я вздохнула и обняла фамильяра. — На расстоянии и со временем всё и все кажутся лучше.

— Скучаете?

— А что изменится, если я скажу да?

— Как что? За своё надо бороться. Вот сейчас всё как посыплется… И очень может быть, что границы стран начнут меняться, как это обычно бывает при катаклизмах. И тогда…

Альба явно намекала на моё герцогство, которое может поменять страну, но в том-то и проблема, что я не считала его своим. Оно было мне столь же чуждо, как и моё нынешнее место. Словно я только играю роль важной Сиятельной дамы и делаю это из рук вон плохо.

— Я могу оказаться замужем раньше, чем всё посыплется.

— Ещё должно быть два благословения от Двуединого, — напомнила Альба. — А вдруг?..

— Ты сможешь задержать Бласкеса? — я спрашивала одновременно и со скепсисом, и с надеждой.

— Я — нет, — признала фамильяр. — Но неужели вы думаете, донья, что Двуединому угодно, когда его знамения подделываются? Он наверняка устроит случайность не в пользу Бласкеса.

Я кивнула, не особо в это веря. С чего бы недовольству Двуединого проявляться именно на Бласкесе и именно в нужное мне время? У бога и раньше было предостаточно возможностей показать своё недовольство. И вообще, лучшая случайность — та, что тщательно спланирована и подготовлена. Украсть Бласкеса или заблокировать его магию не в моих силах. А вот усыпить… Идея была замечательной, всё упиралось в то, что даже будь у меня снотворное зелье, вряд ли я бы смогла подлить его придворному магу. А вот если бы нашлась сонная пыльца по типу такой, которая была у Эмилио, её смогла бы насыпать на Бласкеса даже Альба. Но вот беда: рецепта сонного порошка я не знаю и узнать его неоткуда.