– Надо просто убедить Мельника. Объяснить ему, как им крутили самим.

Подумали. Каждый, наверное, о своем.

Зашаркало в коридоре. Проскрежетало-открылось крохотное окошко на высоте лица. За проволочной сеткой встал силуэт. Роста ему не хватало.

– Артем!

Он вздрогнул. Подошел к двери. Зашептал.

– Аня?

– Зачем ты пришел? Зачем ты сюда вернулся? Зачем? Он тебя уберет.

– Мне своих надо вытащить. И я хочу с твоим отцом… Еще раз. Последний раз. Поговорить. Он не все знает. Он не станет. Он передумает. Мне надо только поговорить с ним. Можешь попросить?

– Я ничего не могу. Он меня не слушает больше.

– Мне нужно объяснить ему! Скажи ему. Про Невидимых наблюдателей!

– Послушай. Он назначил суд. Сегодня. Будет товарищеский суд вместо трибунала.

– Товарищеский суд? – встрепенулся Летяга. – Зачем ему этот цирк?

– Зачем? – спросил Артем.

– Не знаю… – Аня говорила сломанным голосом. – Из-за меня. Хочет, чтобы все тебя приговорили. Вас. Чтобы не лично он.

– Анечка… Пускай. Это хорошо, что товарищеский… Хорошо, что все. Пускай слушают. Я им всем – все. Посмотрим, кто кого еще. Ты не волнуйся. Спасибо, что сказала.

– Это ничего не даст. Там ганзейских больше половины. Они так проголосуют, как нужно. Даже если наши все… Голосов не хватит.

– Но мы попробуем. Попробуем. Спасибо тебе, что ты пришла. Я думал – как мне с ребятами переговорить. И вот он сам… Сам дает мне возможность.

– Эй! Ань! – шикнули из коридора. – Харэ!

– Артем… – ставенка задвинулась; Аня пропала. – Я…

Забрали.