Томас сейчас выглядел значительно лучше, чем когда я впервые увидела его, ошивающегося в местном приюте с пустым взглядом, так хорошо знакомым мне по моим дням, проведенным на улице. Лайза Портер, управляющая и доброволец-попечитель познакомила нас, когда я в очередном порыве сделать что-нибудь полезное для общества зашла туда. Мы разговорились, сортируя новые пожертвования одежды на кучки пригодной для носки, требующей починки и годной разве, что на тряпье для уборки. Это что-то да говорило о личностных качествах Томаса, так что в ту же ночь я порекомендовала его Майку, и после краткого собеседования на следующий день он был нанят на работу. Майк потом неоднократно повторял, что это было самое разумное решение о найме, которое ему приходилось принимать — никаких болезней, никаких жалоб и плюс фантастическая внешность. Я была не совсем согласна в отношении последнего: выглядел он действительно эффектно, но на мой вкус ему не доставало какого-нибудь прыща или шрама, некой отметины на его полностью безупречной бледно-золотистой коже, чтобы казаться более земным. Он напоминал нежить сильнее большинства вампиров, с которыми я была знакома, и обладал стальными нервами и бесшумной поступью. Но он был живым, и пока я по-настоящему не втянула его в свои неприятности, и буду держаться далеко от него, он, скорее всего, таковым и останется.

— Томас, есть минутка?

Я не ожидала, что он услышит меня сквозь музыку, которую ди-джей ставил так громко, что ломило уши, но он кивнул. Я не думала, что находясь здесь, он может каким-нибудь образом оказаться в курсе происходящего. Пока мы пробирались через толпу, я удостоилась злобного взгляда от женщины с фиолетовыми дредами и черной помадой на губах за то, что умыкнула главную достопримечательность. А может ей не угодила моя футболка со смайликами или не понравились сережки. На работу в клуб я старалась одеваться, как готы, или настолько приближенно к ним, насколько могла себе это позволить, чтобы не выглядеть слишком ужасно — рыжеватым блондинкам не очень идет черный. Я быстро уяснила, что никто не воспринимает всерьез гадалку, у которой одежда пастельных тонов. Но в выходные дни я имела полное право выглядеть, как мне нравится, а не так будто иду на похороны. Моя жизнь и так была достаточно безрадостной без всяких ухищрений.

Мы поднырнули под барную стойку и зашли в подсобку. Там было тише, ровно настолько, чтобы мы могли услышать друг друга, при условии, что будем стоять достаточно близко и кричать. Но мне трудно было определить, что сказать Томасу, не столько из-за шума, сколько из-за выражения его лица. Как и я, он рано оказался на улице. И в отличие от меня у него не было ничего, чтобы выставить на продажу, кроме себя. Мне не нравился взгляд, который появлялся в его глазах всякий раз, когда я задавала вопросы о его прошлом, поэтому я старалась избегать их, ну или, в крайнем случае, переводить разговор на нейтральные темы. У большинства уличных детей есть такая история, в которой все сводится к тому, как ими воспользовались, надругались над ними и выбросили как старый хлам. Я думала, что помогу ему, позволив жить в моей гостевой комнате и обеспечив для разнообразия постоянной работой, но получение доли гнева Тони, было слишком высокой ценой за шесть месяцев стабильности.

Наши отношения были не достаточно близкими, чтобы помочь мне проинструктировать Томаса как обезопасить себя, и чтобы это не выглядело так, будто я бросаю его. Отчасти проблема была в том, что никому из нас не нравилось откровенничать, а не способствовало этому довольно грубое начало наших отношений. Ночью, когда он переселился ко мне, я, выйдя из ванной, обнаружила его обнаженное тело, развалившееся на моей кровати. Его волосы расстилались подобно чернильному пятну на моих белых простынях. Я стояла там, сжимая свое полотенце с Вини-Пухом и глазея на него в то время, как он вытянулся как тигр на моем пуховом одеяле во всем великолепии лоснящихся мускулов и пластичной грации. Он был полностью раскрепощен, и я могла увидеть почему; он точно не походил на страдающего от недоедания уличного мальчугана. Я никогда не спрашивала, сколько ему лет, но думала, что он моложе меня, и уж точно слишком юн, чтобы иметь тот специфический взгляд в его глазах.

Я была не в силах скрыть, что проследила за движением его руки с длинными пальцами, когда он провел линию вниз от соска до паха. Это было откровенной провокацией, и мне потребовалась секунда, чтобы прекратить пускать слюни и понять, что происходит. До меня, наконец, дошло, что таким образом он думал расплатиться за свою комнату, и что это для него в порядке вещей. На улицах нет такого понятия, как бесплатно, и когда я отказалась взять деньги, он предположил, что я хотела получить от него услугу другого рода. Я должна была попытаться объяснить, сказать ему, что всю жизнь меня использовали, и что я точно не собиралась делать ничего подобного с кем-то другим. Возможно, если бы я сделала так, то мы начали бы разговаривать и переступили через это. Но, к сожалению, вместо этого я пришла в ярость и выбросила его из спальни вместе с одеялом, которое я быстро накинула на него. Я не знаю, что он подумал обо всем этом, так как мы никогда не обсуждали той ночи. В конечном счете, мы пришли к более или менее комфортной обыденности, распределяя работу по дому, готовя и делая покупки как любые два соседа по комнате, но каждый из нас хранил свои тайны при себе. Иногда я ловила, как он наблюдает за мной со странным выражением лица, и решила, что он ждет, когда я брошу его, как все остальные. Я действительно ненавидела себя за то, что собиралась сделать это.

— У тебя работа закончилась раньше? — Он коснулся моей щеки, а я отшатнулась, желая оказаться как можно дальше от этих доверчивых глаз. У меня не было выбора, я должна была сделать это, но меня не радовала перспектива смотреть в его застывшее лицо, и наблюдать, как последки доверия к людям, которое с таким трудом возвращалось к нему, рушатся из-за меня.

— Нет. — Я переминалась с ноги на ногу, пытаясь придумать, как сделать так, чтобы это не прозвучало, как отставка. Он не был виноват, что моя жизнь спиралью смыта в унитаз. Снова.

— Я должна сказать тебе что-то очень важное, а ты должен выслушать и сделать так, как я говорю, ладно?

— Ты уезжаешь. — Я не знаю, как он узнал. Возможно, это отразилось в моих глазах. Скорее всего, ему приходилось видеть такой взгляд прежде.

— У меня нет выбора. — По взаимному согласию мы поднялись по винтовой лестнице черного хода на первый этаж, и вышли на мостовую. Не ахти какой вид, но, по крайней мере, здесь было более тихо. Воздух пах дождем, но сильный дождь заливавший центр весь день, временно поутих. И если поторопиться, то, возможно, я успею добраться до автобусной станции, не промокнув.

— Помнишь, я говорила тебе, что у меня были кое-какие неприятности некоторое время назад?

— Да, но ничего, о чем бы стоило волноваться сейчас. Я же с тобой. — Он улыбнулся, и мне не понравилось выражение его глаз. Я не хотела, чтобы он влюблялся в меня, не хотела, чтобы он скучал по мне. Черт, это никуда не годиться. Я решила отбросить дипломатию; она никогда не была моей сильной стороной.

— Скоро здесь объявится очень опасный человек, и мне необходимо исчезнуть прежде, чем ситуация станет критической.

Это объяснение не отличалось подробностью, но как сказать кому-то, что бандит-вампир, который воспитывал тебя, и которого ты изо всех сил старалась уничтожить, назначил награду за твою голову? Томас никогда не смог бы понять мира, из которого я появилась, даже если бы у меня было все время в мире, чтобы объяснить.

— Ты можешь забрать себе вещи из квартиры, а одежду отнеси в приют. Лайза найдет ей хорошее применение.

На мгновение я почувствовала прилив жалости по моему тщательно подобранному гардеробу, но его уже нельзя было спасти.

— Кэсс …

— Я поговорю с Майком перед уходом. Уверена, что он позволит тебе пожить здесь с недельку или две, на случай, если кто-нибудь объявится в квартире в поисках меня. Скорее всего, некоторое время тебе лучше там не появляться.

Здесь на верхних этажах здания была однокомнатная квартира, оставшаяся с той поры, когда хозяину время от времени приходилось дневать и ночевать в своей фирме. Майк совсем недавно использовал ее по назначению, значит, она должна была быть в хорошем состоянии. А я буду чувствовать себя намного лучшее, зная, что Томас немного поживет здесь. Меня ужасала мысль о горстке бешеных вампов, обрушивающихся на нашу квартиру в поисках меня, и вместо этого обнаруживающих его.