Но куда страшнее было видеть те экраны, где показывались самые верхние этажи с мирными жителями.

Складывающиеся убогие халупы муравейников и рушащийся пол, утягивающий за собой в безжалостную бездну беззвучно кричащих женщин и детей.

Ни о каком централизованном спасении не шло и речи, так как не понятно была куда бежать и спасаться — смерть могла прийти ото всюду.

Все эти трагические сцены сливались в один нестерпимый комок боли, из которого сложно было что-то вычленить, но внимание Макса все же привлекла одна единственная сцена.

На подергивающемся от помех экране сложно было увидеть детали, но по волосам становилось понятно, что это женщина. Она судорожно сжимала маленького ребенка, изо всех спасая его и свою жизни.

Плита пола под ней рухнула не сразу, позволив женщине мертвой хваткой вцепиться в один из оборванных кабелей. Одной рукой она сжимала кабель, вися над постоянно осыпающейся пропастью, а другой держала ребенка.

Подтянувшись, она чудом положила сверток на край, пододвинув его как можно дальше от пропасти. Удостоверившись, что младенец в безопасности, она ухватилась обоими руками за кабель и попыталась подняться, однако последующий оползень чуть не сбросил ее обратно.

Наконец, напряжением всех ее сил, она сумела вскарабкаться наверх и застыла, тяжело дыша.

Лицо Макса дернула судорога.

Отдышавшись, женщина молча посмотрела на пустой пол. Прошлый толчок и оползень оказались фатальными, сбросив несчастного младенца вниз.

Жуткое осознание непоправимого медленно накатило на женщину и невольного свидетеля.

Мать не стала рвать и метать, она спокойно развернулась и шагнула прямо во тьму бездонной пропасти, вслед за своим потерянным дитя.

Зимин прикрыл глаза, а когда он их открыл, там плескалось что-то нехорошее.

Кто-то совершенно точно должен был за весь этот ужас ответить.