Оп-па! Сергей привстал на коротких стременах, прикрылся ладонью от солнышка… Точно, пыль! А поскольку пыль сама по себе так высоко поднимается редко, то, определенно, кто-то катит навстречу.
Серега повернул лошадь, порысил вниз, поднял две скрещенные руки: стой.
Увидели. Остановились. Знаками Духарев показал: двое – ко мне, остальным – ждать. Соскочил с лошадки, размял ноги, заодно проверил амуницию. В порядке амуниция: ножны гладкие, стрела из колчана сама выскакивает. Может, стоит ребятам уйти с дороги в Степь? Так ведь табун все равно в траву не положишь. Черт с ним, с табуном! Но – раненые?
Пока он раздумывал, подскакали товарищи. Машег и Гололоб.
– Чего там? – с показной ленцой осведомился Гололоб.– Опять степняки?
– Кто-то едет,– Сергей взобрался на Пепла, а заводную хлопнул по крупу, чтобы отошла.
Машег уже взлетел на взгорбок, не останавливаясь, поскакал вниз. С макушки наблюдать лучше, но и сам наблюдатель заметнее.
Духарев и Гололоб нагнали его через минуту.
– Возы идут,– спокойно сказал Машег.
Серега прищурился: ни хрена не видать. Как глазастый хузарин ухитрился определить, что – возы? По пыли, что ли?
– По пыли,– подтвердил Машег.– Верховые по-другому пылят.
Нельзя сказать, что встреча с торговым караваном не сулила никакой опасности. Иной купец, что путешествует с сильной охраной, при случае не откажется присвоить имущество более слабого коллеги. Или присоединить к своей челяди еще десяток рабов.
– Проверить надо,– сказал Гололоб.
– Проверим,– согласился Машег и пустил коня легким галопом.
Боевой конь у хузарина был знатный, поджарый, мускулистый, зад широкий, а голова – махонькая, аккуратная. В скачке этот конь с легкостью доставал Пепла.
Правда, у Пепла и всадник был килограммов на тридцать тяжелей.
Машег оказался прав. Действительно, возы.
И никакой охраны. Человек двадцать смердов, дюжина тяжело груженных телег. Соль.
На всадников чумаки[18]поглядели настороженно, но поздоровались.