Сон

Устах отобрал у чумаков телегу. Возможно, это была ошибка. Такая же, как то, что возчиков оставили в живых. Но телега была нужна для раненых. Волов, правда, отдали хозяевам. Вместо них запрягли пару лошадей. Потеряли больше часа, пока переделывали упряжь.

Вопреки ожиданиям, раненный в бок Вур чувствовал себя неплохо, а вот парню с продырявленным плечом становилось все хуже. Из-за него пришлось остановиться на ночлег до захода солнца и развести костер. Устах поил его целебным настоем и дал макового отвару, чтобы уменьшить боль.

А спасенный парс к вечеру совсем ожил. Бормотал что-то по-своему, а потом взял да сунул руки в огонь. И продержал в пламени почти десять ударов сердца. Видевшие это Понятко и Шуйка так и ахнули. Понятко схватил ладонь парса. Множество подживших царапин, алое пятно татуировки посередине… И никаких следов ожога.

– А еще так сможешь?

Парс криво улыбнулся и снова сунул руку в костер.

– Как ты это делаешь? – жадно спросил Понятко.

– Ты не поймешь,– сказал парс.

– Глянь-ка,– сказал Сереге Устах.– Что там твой полонянин творит?

Они присели на корточки у огня.

– Ну-ка, еще! – потребовал Устах.

Парс в третий раз коснулся огня.

– Видел я, как на угольях пляшут,– заметил Устах.– Такого еще не видал. Что ж ты, чародей, печенегам так просто дался?

– Так вышло,– спокойно ответил парс.– Я не чародей.

– А кто?

– Ясновидец. Ведун по-вашему.

– Ведун, ведун, а степнякам попался! – засмеялся Шуйка.

– Язык придержи,– одернул Устах.

– Не слушай его,– сказал варяг, обращаясь к парсу.– Молодой, дурной.

Серега пододвинул к себе чье-то седло. Не умел он долго – на корточках.