– Пожалуйста, нарисуй мне самолет.

Вернер фон Бреслау обернулся. Девчушка с огромными глазами и ореолом белокурых, тонких, как пух, волос протягивала ему блокнот и карандаш. Не сомневаясь в его могуществе, она не отрывала глаз от его рук, уверенная, что они послушаются.

– Как ты попала в мой сад?

Она подняла к нему лицо, явно удивленная, что приходится объяснять столь очевидные вещи.

– Я перелезла через стену.

– Но это опасно.

– Кот каждый день перелезает.

– Это запрещено.

– А кот это знает?

Она спокойно смотрела на него, словно они были знакомы с незапамятных времен, хотя он видел ее впервые. Угадав вопросы, которые могли прийти ему в голову, она добавила с доброжелательной улыбкой:

– Меня зовут Дафна, мне восемь лет, я живу в соседнем доме.

– А…

– А ты не знал?

– Нет. И давно?

Она ответила с серьезным видом:

– Всегда…

Это «всегда» понравилось ей самой.

Вернера фон Бреслау позабавило это понятие вечности, ограниченной коротким – восемь лет – существованием; он-то родился здесь девяносто два года назад, и его вечность насчитывала почти столетие.

Она нахмурилась:

– Для летчика ты не слишком наблюдательный.