– Потом удовольствие после того, при мысли, что ты это сделал?

– Да.

– Но не во время?

– Точно.

– Все правильно!

Он нахмурился. Она повторила, словно напевая колыбельную:

– Все правильно. Тебя это не радовало, потому что ты удовлетворял другого. Монстра. Того, кем считала тебя мамаша Вартала. Тигра. Того, кем ты считал себя сам. Другого, Сэм, другого!

Он замер, ошарашенный. А она продолжала:

– Настоящий Сэм – не монстр и не тигр. Настоящий Сэм – это мальчик, который был бы счастлив иметь мать, знать ее, который хотел бы ее любить. Настоящий Сэм – это подросток, который вымаливал капельку ласки у мамаши Вартала. Настоящий Сэм – человек нежный, чувствительный, который, чтобы защититься, придумал хищника, служащего ему примером. Ты сделал все это, чтобы не страдать, Сэм, но лучше бы ты страдал.

Губы Сэма дрожали.

– Было несколько моментов, когда ты хотел отречься от человечества, потому что не находил в нем своего места, потому что решил, что ты ему не нужен. Тебе не хватило терпения, Сэм, вот в чем вся твоя вина. Тебе не хватило веры, Сэм, это от тебя не зависит. Вернись к этим моментам, вернись к этим решениям, которые ты принял сгоряча: не доверять любви женщин, не ждать согласия девушек, подражать тигру. Потом вернись в пору до этих моментов, в пору твоей невинности, твоей беззащитности, твоей чистоты, и ты найдешь там совсем другого Сэма, который решил бы иначе, который не убил бы пятнадцать женщин, который не гнил бы теперь в тюрьме.

Она прижала руки к стеклу, как будто взяла лицо узника в ладони.

– Этого Сэма я хочу, чтобы ты воскресил. С этим Сэмом я хочу поговорить, хочу на него посмотреть, хочу познакомиться с ним поближе. Этого Сэма я надеюсь встретить уже два года, с тех пор как посещаю тюрьму. Верни его мне, этого Сэма. Верни его нам. Верни его себе.

Слезы хлынули из глаз заключенного. Элиза больше не знала, кто она, где находится, что говорит. Подхваченная мощной волной, поднявшейся из самых ее глубин, она каждую секунду принимала как откровение то, что произносили ее губы.

– Этому Сэму я согласна быть матерью. Он может выйти из забвения, опереться на меня, чтобы создать себя заново, противостоять другому Сэму, убийце, хищнику, приказать ему, этому Сэму-тигру, убраться в свое логово. Ты слышишь меня, Сэм? Я готова быть твоей матерью. Твоей настоящей матерью. Не твоей родительницей, которая даже не заметила чудесное дитя, пройдя мимо него. Не твоей приемной матерью, у которой был бумажник на месте сердца. Твоей подлинной матерью, избранной, верной. Сэм-монстр, Сэм-тигр принадлежит им, этим женщинам, он родился от их изъянов. Из-за них ты пропустил ступеньку, поднявшись на которую мальчик становится мужчиной. Ты не споткнулся, Сэм, это они тебя толкнули. Но к ним одним не сводится весь мир, пришла я, я здесь.

Сэм разрыдался.

Элиза улыбнулась ему с нежностью. Он пробормотал, всхлипывая:

– Это ты… ты, чью дочь я убил… предлагаешь мне такое.

– Что я готова любить тебя? Да, это я, Сэм.

Он закрыл лицо руками и зарыдал еще пуще. Борясь с удушьем, он несколько раз выговорил: