Обратный путь мы преодолели очень быстро. Проезжая холл, я заметила в сторонке Летти и Рози, которые с улыбкой легонько помахали мне на прощание. Но тут появилась Зарина, и девушки быстрее убежали по делам, пока их не начала распекать леди экономка.

Как и обещал, Густав встретил меня у самой кареты. Он не поленился сам открыть мне дверь и прикрепить пандусы к ступенькам кареты. Герцог протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я хотела было гордо отказаться, но увидела, что гордость здесь абсолютно неуместна — не могу же я на руках сама себя подтянуть, да еще и с креслом в придачу! Пришлось вложить пальцы в его горячую руку. От этого жар разлился по всей руке и поднялся до самых щек, заставив их заполыхать, несмотря на гигантские усилия с моей стороны не показывать мужчине, насколько меня волнуют его прикосновения!

Буркнув слова благодарности, я скорее отвернулась к окну и начала незаметно глубоко дышать, дабы успокоиться. Герцог никак не отреагировал на мое смущение. Казалось, все происходящее его нисколько не интересовало. Он сидел каменной статуей напротив меня и глядел отсутствующим взглядом на мелькающие за окном улицы и дома. Будто мы не едем во дворец самого короля, притом с вполне определенной целью — сочетаться, как говорится, законным браком, а просто случайные попутчики, оказавшиеся в одном экипаже. И это меня, признаться, заставляло нервничать. Ведь я еще не забыла, с каким вожделением он смотрел на мое отражение в зеркале, как удерживал себя от невольных ласковых касаний! Что же с вами не так, Ваша Светлость?

На подъезде ко дворцу короля нас остановили.

— Герцог Густав Ксорд со своей невестой! — объявил кучер нашей кареты на вопрос, кто пожаловал.

— Проезжайте! — последовало в ответ, и мы снова тронулись.

Интересно, а так можно кому угодно проехать во дворец, лишь назвав имя любого аристократа? Потому что никто карету досматривать не стал, даже к двери не подошли. Странные здесь порядки!

Видимо, мое недоумение все же было написано на лице, поскольку герцог, улыбнувшись уголками губ, пояснил:

— Это простая формальность. На самом деле нас уже давно проверили и перепроверили еще минут пять назад!

— Каким образом? — удивилась я, ведь пять минут назад мы точно так же, как и с первой минуты, ехали в тишине, и никто нас не останавливал!

— Секретные технологии короля, — ответил герцог туманно, а я не стала допытываться.

Раз секретные, значит, они таковыми и должны оставаться. Как известно, меньше знаешь — дольше живешь!

Через несколько минут карета остановилась, и вихрастая рыжая голова Грега показалась в дверях.

— Ваша Светлость, прикажете спустить госпожу Эвелину? — поинтересовался юноша, подобострастно уставившись на хозяина.

— Да, Грег, будь добр! — отозвался герцог, а я в очередной раз удивилась тому, что мужчина так вежлив со своим слугой.

Нет, в нашем доме, конечно, тоже относились к прислуге с должным уважением, но такого запанибратства все равно не наблюдалось. Эвелина только так строила служанок, да и старый граф при случае тоже не ленился распекать наших малочисленных нерасторопных слуг.

Герцог же в моем представлении должен был быть намного грознее и властнее, чем дядя Миха, ведь, насколько я помнила из рассказов, семейка Ксордов, по крайней мере, старый герцог Тармон, всегда славился своим жестким и мерзким характером! Не зря же вся округа облегченно выдохнула после его смерти! Определенно, или информация, дошедшая до меня, не совсем соответствует действительности, либо я окончательно запуталась!

Между тем мою коляску бережно спустили на землю и покатили к парадной двери дворца. И — вот досада! — я увидела, что дворцовая лестница не приспособлена для подъема инвалидных колясок! «Доступная среда» — вспомнилось вдруг название программы по благоустройству всех подъездов домов и ступенек общественных зданий для пользования ими инвалидов-колясочников у нас на Земле. Ай-яй-яй, ваше величество! Незачет вам по этой программе!

Я с некоторым облегчением взглянула на герцога. Не вышло, Ваша Светлость, придется вам самим объявлять о своей женитьбе на калеке, а ей (то есть мне) во дворец самой не попасть! И — ура! ура! ура! — сидеть у всех на виду, вызывая своим видом показную жалость и презрение, тоже не придется!

— Видимо, мне придется вас в карете подождать, Ваша Светлость? Или прикажете домой поехать? — спросила я, стараясь не выдать своей радости.