Мужчины рухнули на пол, как марионетки с обрезанными нитками, но Джонс все еще был в сознании. По-прежнему сжимал грудь, отчаянно ища пулевое ранение, кровь, какой-то физический ущерб под стать тому, что говорили ему нервы.

– Твою мать… твою мать… – бормотал Джонс с безумными глазами.

Боль, как узнал Виктор, превращала людей в животных.

Он собрал таблетки, побросал пакеты и бутылки в черный кожаный портфель, что нашелся у стола. Джонс дернулся на полу, а потом вдруг подобрался, заметив на столе блеск металла. Потянулся туда, но Виктор чуть повел пальцами, и Джонс без сознания сполз по стене.

Виктор взял пистолет, за которым лез Джонс, и взвесил его в ладони. Он не испытывал особой привязанности к оружию – оно было практически бесполезно, учитывая его силу. Но в нынешнем состоянии полезно обзавестись чем-то… сверх. Вдобавок никогда не повредит иметь видимый сдерживающий фактор.

Виктор сунул пистолет в карман пальто и застегнул портфель.

– С вами приятно иметь дело, – сказал он затихшей комнате, развернулся и вышел.

В это же самое время…

Джун поправила собранные в хвост волосы и скользнула сквозь бархатный занавес в приватную комнату. Гарольд Шелтон уже сидел там, ждал и в нетерпении потирал свои розовые ладони о бедра.

– Я по тебе скучал, Джинни.

Джинни в данный момент валялась дома, сражаясь с симптомами пищевого отравления.

А Джун лишь одолжила ее тело.

– И как сильно ты скучал по мне? – спросила она, пытаясь говорить мягко и хрипло. Голос не был идеальным, никогда не был. Ведь голос – это природа и воспитание, биология и культура. Джун могла ухватить тембр вместе с телом, но вечно пробивался родной певучий акцент. Гарольд, казалось, ничего не заметил. Он был слишком занят, разглядывая сиськи Джинни через сине-белый наряд чирлидерши.

Не самый любимый наряд Джун, но это не обязательно.

Главное, чтобы клиенту нравилось.

Она медленно обошла его, проводя розовыми ногтями по плечам. Когда пальцы коснулись кожи, Джун увидела вспышки жизни Гарольда – не все, только самые яркие кусочки. Они промелькнули в голове, не задерживаясь. Джун знала, что никогда не позаимствует это тело, так что нет нужды знать больше.

Гарольд поймал ее за запястье и притянул к себе на колени.

– Ты знаешь правила, – промурлыкала Джун, высвобождаясь.

Правила клуба были простыми: смотри, но не трогай. Руки на бедрах. На коленях. Да хоть под задницей, не важно, лишь бы девчонку не касался.

– Ты гребаное динамо, – раздраженно проворчал Гарольд и запрокинул голову. Стеклянные глаза, вонючее дыхание. – За что я вообще плачу?