Виктор мог составить диаграмму электрического потока, но, похоже, не мог его изменить.

С точки зрения науки – тупик.

С точки зрения физиологии – того хуже.

Саму боль он остановить мог до определенной степени, но боль была лишь одним аспектом нервной системы. И лишь одной гранью применения большинства опиатов. Они были глушителями, предназначенными для подавления не только боли, но и ощущений, частоты сердечных сокращений, сознания – и если одного вида недостаточно, ему нужен коктейль.

– Я их возьму, – завил Виктор.

– Которые?

– Все.

Джонс холодно улыбнулся.

– Притормози-ка, парень. У нас лимит, одна бутылка в одни руки. Я не могу отдать тебе все свои запасы. Через минуту ты загонишь их где-нибудь на углу по тройной цене…

– Я не торговец.

– Тогда тебе и не нужно много. – Улыбка Джонса стала натянутой. – Теперь что касается оплаты…

– Я сказал, что возьму их. – Виктор наклонился вперед. – Про деньги речи не было.

Джонс рассмеялся безрадостным животным смехом, который тут же подхватили его люди.

– Если решил меня обчистить, надо было хотя бы пушку с собой принести.

– Так я принес, – сказал Виктор. Поднял руку, медленно, словно фокусник, согнул три пальца и вытянул указательный и большой. – Видишь? – спросил он, наставляя «пистолет» на Джонса.

Тому стало не до смеха.

– Да ты кто вообще…

– Бух.

Никакого выстрела – ни отдающегося в ушах эха, ни вылетевшего патрона, ни дыма, – но Джонс издал горловой вопль и рухнул на пол как подкошенный.

Трое остальных мафиози попытались схватить свое оружие, но замешкались от шока. Не успели они нажать на курки, как Виктор уничтожил их всех. Никакого рубильника. Никаких нюансов. Лишь чистая сила. Нечто выше боли, когда рвутся нервы и перегорают предохранители.