— Что будем делать? — встав с пола, поинтересовался Кузя.

Что ж. Назвался командиром — самообладания не теряй. По крайней мере, пока не остался один, хэ-хэ.

— Прорываться к нашим, — постаравшись, чтобы голос прозвучал как можно более жизнерадостно, ответил я. — А потом назад. Ищем, где связь ловит, передаём положение и инфу на базу.

— Думаешь, эти ребята нам не по зубам?

— На все сто уверен. И у нас задача провести разведку, а не геройски разбить головы, пытаясь пробить ими здешние баррикады.

Кузя пожал плечами и тут же матюгнулся — никак рану дёрнуло. Я снова выглянул из подъезда. Пыль осела. В окне здания напротив, бывшем перед войной, судя по всему, каким-то магазином, мелькнула и тут же скрылась фигура в знакомом камуфляже.

— Так, — оборачиваюсь к Кузе, — рука работает?

Напарник аккуратно шевелит раненой конечностью, и я получаю в ответ утвердительный кивок и говорю:

— Через две секунды после меня и в ту лавочку. Хоть в окно, хоть в дверь — мне похер. Я отвлеку. Давай!

Вылетаю из подъезда, тут же забирая вправо, осматриваюсь. Уловив на другом конце улицы какое-то движение, припадаю на левое колено, ещё при смене положения открывая огонь куда-то в том направлении. Не глядя на результаты, отталкиваюсь правой ногой от асфальта, поднимаясь и уходя в сторону. Слышу автоматную стрельбу, по тому месту, где я находился ещё буквально пару мгновений назад, бьют пули. На бегу вскидываю оружие, выпускаю по окнам несколько коротких очередей. Засекаю, как стрелок заполошно прячется в окне, падаю на спину и выпускаю в окно «зажигалку» из подствольника.

— Земля говном, пидрила, — уходя перекатом влево, злобно выплёвываю сквозь сжатые зубы прощальную речь заживо сгоревшему недругу, резко поднимаюсь и бегу к цели.

Времени задумываться над маршрутом нет, а посему, не выбирая направление бегу напрямик и в прыжке вваливаюсь в чудом уцелевшую витрину. Стекло, не выдержав такого бесцеремонного обращения, со звоном осыпается внутрь помещения. Каким-то чудом удаётся уйти в перекат, стоивший мне ощутимого удара прикладом болтающегося на одноточке автомата по челюсти. Ну да это ерунда, главное, что не собрал рожей осколки с пола. Вот это было бы весьма неприятно.

Поднимаюсь с пола, обвожу хмурым взглядом свою слегка растерянную команду. Все живы, хорошо.

— Итак, — начинаю вещать, — господа, всё очень плохо, а посему надо валить как можно быстрее. На ногах, как вижу, держатся все, что не дало мне определить ситуацию хуёвой. Давайте в подсобку и через служебный выход, а там в обратном направлении. Погнали.

Первым, обойдя по́лки, продвигаюсь к прилавку и перепрыгиваю, снеся берцем на пол невесть как сохранившийся здесь кассовый аппарат. Проверять на наличие денег нет ни времени, ни смысла — магазин абсолютно пуст. Да и вряд ли тут оказались бы суммы, которые могли бы меня заинтересовать, при моих-то финансах, хэ-хэ. Благоразумно оставленных на базе. Осталось только до них добраться живым, ещё раз хэ-хэ.

Плечом выношу дверь. Вместе с петлями и замком. Время, однако, взяло своё — косяки, даром что со следами какой-то пропитки, прогнили. Пробегаю по коридору служебного помещения к заветному выходу и, не достигнув его буквально парой шагов, падаю. Не сам — помогла непонятная туша, с разгона вывалившаяся на меня из подсобки. На моё счастье, очередной противник после такого тарана неловко скользнул на плитке и, — гравитация, бессердечная ты сука! — с небольшой задержкой полетел следом за мной на пол, даже не замахнувшись зажатой в руке арматуриной. Хорошо, что я успел при падении извернуться, да ещё и автомат упёр прикладом в пол, плотно зажав его подмышкой. Ловлю брюхо гада на ствол и выпускаю по нему слившуюся с заполошной стрельбой в помещении длинную очередь. С перепугу, само собой, в иных обстоятельствах я так стреляю исключительно на подавление. Кровавые ошмётки вылетают из спины, неприятель, как-то странно всхлипнув, заваливается на бок. Качнув автоматом, помогаю трупу упасть на пол, встаю, с секунду завороженно смотрю на истерзанную прошедшими сквозь тело пулями спину. Семь-шестьдесят два, однако, страшная штука, особенно экспансивки. Зачем-то смачно харкнув на убиенного, резко мотаю головой, словно сгоняя с себя какое-то наваждение, перевожу взгляд выше и бормочу:

— Твою мать…

Пока я возился с налетевшим на меня типом, мои ребята времени зря не теряли. Не растерявшись и не отвлекаясь на уже заведомо обречённого врага, вооружённого лишь какой-то железякой, вошли в подсобку, в которой уже была подготовлена засада и зачистили. Лёд и братья, оказывается, стреляли — ни у кого из шестёрки, украсившей собой пол, не было огнестрела. Один лишь холодняк.

— Кузя, гранату в окно, — отдаю распоряжение на всякий случай.

Младший кивнул, выудил из подсумка «лимонку», разогнул усики предохранительной чеки, дёрнул её и чуть разжал кисть. Хлопок капсюля-воспламенителя, предохранительный рычаг звякает об пол. Выждав пару секунд, Кузя аккуратно отправляет гранату на улицу. Едва наш «подарок» взрывается, перемахиваю через подоконник и на бегу быстро осматриваюсь. Три тела на разных расстояниях: два лежачих, одно, завывая, полусидит, прислонившись к остову автомобиля, и держится за живот. Нет времени разбираться, живы ли первые двое — все получают по паре пуль. За собой раненых оставлять опасно — ещё в спину подстрелят. Так что никаких гуманизма, человеколюбия и прочей благородной чепухи. Сейчас главное выжить. А пленных с целью получения информации нам в сложившейся обстановке не взять, как бы ни хотелось. Только добраться до зоны, где местные силы РЭБ не действуют… любопытно, кстати, откуда у банды такие хорошие глушилки… и подать сигнал своим. Вот так размышляя и параллельно перестреливаясь с очередными невесть откуда появившимися противниками, пробегаю через улицу. Мои не отстают. Скрываемся за углом здания и чуть сбавляем темп движения. Меняю магазин. Оставшийся в почти израсходованном и отправленном уже в подсумок для сброса патрон потом выковыряю. Теперь сорок в магазине, да один уже дослан. Удивляюсь, что израсходовал не весь — стрелял ведь, как сейчас, в чуть более спокойной обстановке, кажется, весьма много.