Крест вновь скрипнул зубами, но отвлекся от тягостных мыслей, увидев Лимона. Старик (или мужик — кто разберет?) сидел на привычном месте — у входа в переулок, на грязной картонной коробке. Кто бы мог подумать — картон! Где он вообще нашел его, учитывая, что этот материал перестали использовать лет тридцать назад! Опять, наверное, шарился по Побережью. Это его рано или поздно убьет. Это или рак.

Лимон икнул и добродушно улыбнулся. Его пьяные выцветшие глаза полнились тоскливым теплом — будто от насильно затушенного костра, в агонии исходящего шлейфами влажного пара. Он протянул Кресту левое запястье, на котором под кожей моргнул зеленый огонек модуля адаптивности.

— Ты опять за свое, — Алекс сокрушенно покачал головой. — Мне кажется, я достаточно спонсировал твой суицид. Вить, в который раз спрашиваю — не пора на работу устроиться?

— Рабы работают, — фыркнул Лимон. Но руку убрал, по лицу Креста уловив, что валютного благородства сегодня не будет. — Служить бы рад, прислуживаться тошно! Так-то! — он гордо выпятил подбородок, искоса глядя на Алекса. Тот знал, что Лимон когда-то работал в школе учителем литературы. Пока школу не закрыли.

— А на фабрике вашей вонючей… — продолжал бомж. — У меня денег даже на пачку ЗК нет, я загнусь в первую же смену!

— Я тебе давал денег, — парировал Алекс. — Достаточно, чтобы что-то изменить. И уверен — не только я.

— Ну, тут виноват, — Лимон икнул и уставился на собеседника, как щенок, которого только что отшлепали за то, что нагадил на ковер. — Совратила темная сторона меня. Опять.

Алекс лишь покачал головой и, ничего не ответив, двинулся вглубь переулка. Лимон за спиной еще что-то бубнил себе под нос, а потом внезапно повысил голос.

— Добрый человек, не найдется пара лишних кинов господину в нужде? — хрипло вопросил он, едва не сорвавшись на крик. Крест сразу понял, что бомж действовал намеренно — старался привлечь его внимание. Но Алекс и сам знал, что уже целый квартал за ним на удалении метров тридцать идет человек. Высокий, крепкий, в черном плаще с капюшоном. Плащ, кстати, стильный и дорогой, такие в этом районе мало кто носит. А если уж одел — то до первой подворотни, не иначе.

Алекс не изменил ни скорости, ни ритма движения, и едва пересек полуобвалившееся крыльцо давно брошенного ломбарда, сразу скользнул в тень ржавого стенда с перегоревшей неоновой вывеской. Глубоко вздохнул, отсчитал семь секунд и резко шагнул обратно в бледный мерцающий свет, вливавшийся в переулок с рекламных экранов центральной улицы. Дуло его «пашки»[49] уставилось в живот незнакомца.

— Мне говорили, что ты уже не столь… доброжелателен, как прежде, — донеслось из-под капюшона. — Но чтоб в отношении старых друзей…

— Кто говорил? — невозмутимо перебил Крест, осторожно отодвигая полу капюшона в сторону дулом пистолета.

— Жека Лысый и Ваня Хлыст, — отчеканил Дима, не меняясь в лице.

— Эти имена должны сейчас продлить твою жизнь? — Крест вскинул бровь, пистолет замер у виска Гора.

— Ты скажи, — собеседник, казалось, не замечает наставленного на него оружия. — Или шизофрения давно выела твои и без того неподатливые мозги? С вами, работягами, такое случается.

— Скорее у тебя мозги потекут от твоих игрушек, — Крест вяло качнул головой. — Хотя сейчас, кажется, потекло что-то другое… — он придвинулся к Диме и демонстративно поводил носом, будто стараясь уловить ускользающий запах.

— Вот почему все мои друзья — такие дураки? — Гор сокрушенно вздохнул. — Любая встреча…

— Потому что ты сам — такой же, — у Алекса в руках больше не было пистолета, хотя Дима так и не понял, когда он успел вернуть оружие в кобуру под протертой курткой. Они улыбнулись друг другу, крепко обнялись. Крест сунул руки в карманы и кивнул головой в сторону своего дома, Гор «агакнул» в ответ.

— Бать, там все в порядке? — донеслось с другого конца переулка. Дима удивленно обернулся на голос бомжа, который похоже обращался к Алексу.

— Да, Вить! — прокричал Крест, давя улыбку. — Это друг мой старый. Вольно!