– Мэри... ты ведь понимаешь, что я говорю это не для того, чтобы упрекнуть. Ты не виновата в том, что не смогла вылежать после операции положенный срок. И мне вовсе не тяжело. Просто я хочу, чтобы ты поправилась, чтобы тебя не мучили боли, чтобы ты могла нормально ходить и жить, постоянно не завися от меня.
Лицо Марго, отражавшееся в зеркале, сделалось жалобным и совсем детским – так всегда бывало, когда она расстраивалась или начинала плакать. Я понимала ее, хорошо понимала и знала, что она не думает о себе, а просто хочет, как лучше. Но почему, черт возьми, это «как лучше» должно быть связано непременно с Алексом? И тем более – с его деньгами?
Словно угадав, о чем я думаю, Марго негромко сказала, ловя в зеркале мой взгляд:
– Ведь я могу попросить у него не насовсем, а в долг.
– Очень смешно, Марго.
Мы обе вздрогнули и повернулись в сторону открытой двери. Алекс стоял, опираясь спиной о стену, и, скрестив на груди руки, наблюдал за нами.
– Неужели ты так плохо меня знаешь, чтобы думать о каких-то долгах?
– Она здесь ни при чем. – Я отвела руку Марго и переместила вес на здоровую ногу, чувствуя, как ломит всю левую половину тела. – Это мои проблемы – и решать их я буду сама. На этот раз – сама, без тебя, понятно?
– Ты самостоятельно даже до кровати дойти не сможешь. – Его губы сложились в презрительной усмешке, но глаза остались холодными и непроницаемыми.
– Надо будет – смогу.
– Мэри, не надо, он же тебя провоцирует, – негромко шепнула сзади Марго, и это только усилило мою злость. Поиграть, значит, ему захотелось? Ладно, поиграем!
Я оттолкнулась от раковины и на здоровой ноге прыгнула к дверям. Алекс с шутовской улыбкой отошел в сторону, сделал приглашающий жест руками:
– О да, проходите!
Я резанула его взглядом, закусила губу и сделала еще прыжок. Сзади ахнула Марго, бросилась ко мне, но Алекс покачал головой, и она остановилась. Еще двумя прыжками я добралась до поворота на лестницу, остановилась, вцепившись в перила, и замерла от дикой боли, которая пронзила, кажется, всю левую ногу и выше, до шеи.
– Ну, что ж ты остановилась, самостоятельная? – подстегнул меня сзади голос, и я, дернув головой, крепче ухватилась за перила.
– Алекс, прекрати! Ты не видишь, что делаешь? – Марго уже чуть не плакала, но он крепко держал ее за руку и не давал подойти ко мне.
Я благополучно добралась почти до верхней площадки, развернулась, чтобы торжествующе посмотреть вниз, и вдруг пошатнулась и, не удержавшись влажной от напряжения рукой за гладкие перила, кубарем полетела вниз. Отчаянно завизжала Марго, бросаясь ко мне, но удержать, поймать, конечно, не смогла. Ударившись левым бедром о ребро первой же ступеньки, я потеряла сознание.
Почему так больно? Господи, ну, почему мне так больно, что нет сил удержать крик? Неужели это я ору высоким, срывающимся голосом? Открываю глаза и никак не могу сфокусировать взгляд – все плывет и искажается в навернувшихся слезах. Чья-то рука вытирает влагу, и я начинаю видеть. Моя комната, я на кровати, рядом Марго с озабоченным заплаканным лицом, около нее – Алекс с таким выражением, что мне становится страшно, и я снова закрываю глаза.
– Так, ну-ка, выйди, Марго. Мне надо с ней поговорить.
– Я не выйду, – решительно огрызается она, удивляя меня. – Хватит уже твоих экспериментов!