— Было интересно. Человека достаточно лишь подтолкнуть и вот он уже приходит к истине. — речь контролёра хоть и мысленная, а не устная, была чёткой и связной.

К тому же я понял, почему вдруг решил задуматься о своей судьбе в Зоне. Всё это было лишь небольшим развлечением для высшего разума, которому видимо уже давно не попадались люди, которые не мычат что- то нечленораздельное себе под нос, а могут строить логические цепочки и размышлять у себя в уме. Однако меня больше удивило несвойственное контролёрам желание развлечь себя таким, неординарным для мутанта, интеллектуальным образом.

Вдруг мою голову прошила жуткая жгучая боль. Она пришла откуда-то из затылка и прошлась внутри всего черепа так, что я стиснул зубы и зажмурил глаза. Несмотря на всё это я продолжал идти, но слегка ушёл вправо, а когда боль наконец утихла полностью, я снова «услышал» голос контролёра:

— Даже не смей сравнивать меня с той… грязью, — речь мутанта стала прерывиста, и он начал делать множество пауз. В сочетании с тем, что после шоковой терапии, которую он мне устроил, я плохо воспринимал его слова и не мог даже при всём желании на них сосредоточится. — Грязь которую ты… ты видел и убивал как опасное, но глупое… животное. Я не такой! Они… они не такие как я. Я первый в своём роде, я её любимый сын и я всё ещё жив. Я жив! Только потому что она так решила, потому что я достоин. Она меня любит.

В этот момент где-то в глубинах подсознания, там куда ни одному контролёру не суждено было добраться, там куда самому человеку доступ закрыт. В глубине меня проснулось старое воспоминание, о давно разработанной мною теории. Тогда её доказать никто бы не решился, но теперь мне лишь нужны были обстоятельства. От меня не зависело теперь ничего. Я мог спокойно идти навстречу судьбе, мимо редко встречающихся деревьев, не обращая внимания на тянувшееся небо, неожиданно освободившееся от тяжёлых серых туч.

Я незаметно для себя шёл прямо на контролёра, который по неизвестным причинам остановился прямо на моём пути и теперь ждал моего приближения, пропуская всех, кого он вёл дальше вперёд.

Я остановился всего в метре от него, от изуродованного мутанта, одетого в старые драные трико с вытянутыми коленками. Их резинка скорее всего уже вросла в поясницу исхудалого, обезображенного тела. Такая же древняя майка скрывала тощее туловище. Выцветшая и потрёпанная она держалась лишь на одном плече мутанта. От другого же остался лишь небольшой лоскут, а плечо, которое она должна была скрывать, не имело целого куска плоти. Давно зарубцевавшаяся там кожа, обтягивала тонкую кривую кость, отчего вид контролёра становился ещё более уродливым. Обычная для контролёров широкая шея незаметно переходила в его небольшую, как будто ссохшуюся, голову, отчего та казалась совсем уж непропорционально маленькой.

Он продолжал искать со мной встречи взглядами, и я в итоге, не выдержав, посмотрел ему в лицо. Это было лицо скорее не мутанта, а восьмидесятилетнего старика. Оно было таким морщинистым и исхудалым, что я даже подумал, будто и контролёры стареют. Тонкая сухая кожа обтягивала острые скулы и подбородок, а вместо щёк были глубокие впадины. На лбу были видны три глубокие морщины, и как бы контролёр не двигал давно атрофированными мышцами лица, они всегда сохраняли свою форму и вид. На голове трепетал от слабого дуновения ветра клочок оставшихся седых волос. Однако ничто не очеловечивало мутанта, как его глаза. Эти два небольших впалых шарика были безукоризненно белыми, а радужки сохранили насыщенный карий цвет. Его взор был ясным, а не мутным и затуманенным, он был настолько же человеческим, насколько и просящим. Я никогда бы не поверил, что такое хилое и с виду беззащитное существо обладает такими смертельными способностями и огромной силой.

Вдруг боковым зрением я уловил чьи-то силуэты. Отведя глаза от контролёра, я понял, что это шли мои друзья. Из шестерых, вышедших сегодня утром за ворота бара «Клондайк», кроме меня были только трое: Кулинар, Люба и Танцор. Поначалу для меня появилось две стандартных новости: хорошая и плохая. Но тут же обе новости потеряли для меня всякий интерес. Они несли в себе лишь информацию о судьбах двух других сталкеров.

Так как мутант не вёл за собой ни единого зомби, значит Хирург в его нынешнем состоянии ему тоже не понадобился, Левша скорее всего успел сбежать, что в общем лишь ненадолго отсрочит его неминуемую гибель, к которой медленно, но верно нас всех подвела Зона, когда мы перестали быть ей нужными. Я больше не намеревался тянуть время и, наконец, освободив голову от всех мыслей, решил уверенно шагнуть навстречу своей судьбе.

Я сделал шаг вперёд, как снова увидел возникшего передо мной мутанта. Я не собирался отступать и ни один монстр не мог меня остановить. Я слишком устал, чтобы медлить и дальше терпеть это чувство потерянности, ненужности и безысходности. Я уже собрался оттолкнуть немощное, хрупкое тельце, оказавшееся на моём пути как вдруг…

Вдруг вдоль моей руки прошлая судорога и я замер на месте. За ней последовала резкая головная боль, сжавшая голову словно тисками. По ногам как будто прошло сильное напряжение и, обессилев, мои колени подкосились, я упал на землю выставив перед собой руки. Боль продолжала нарастать, я почувствовал, как в висках с огромной скоростью усиливается пульсация. От резко поднявшегося давления в глазах потемнело, я перестал координировать свои движения. Спину и шею одновременно сковало сильнейшим спазмом, я выгнулся от боли как бешеная кошка. Бока начало прокалывать. Я почувствовал, как у меня поднимается жар. Я стал быстро дышать, но воздуха всё равно не хватало. В ушах зазвенело. Меня затошнило, и от недостатка кислорода я начал задыхаться. Упав набок, я попытался начать ползти, это всё, что я мог сделать. Большего я придумать не смог, хоть и понимал бессмысленность этого действия. Давление начало скакать, жар становился всё невыносимее наравне с физической болью, сковавшей каждую клетку моего организма. Долго я так выдержать не смогу, да и никто бы не смог. У космонавтов и то организм бы сломался. Это был конец, я отправлялся вслед за Хирургом. Единственный вопрос, ставший для меня загадкой: почему я заслужил именно такую бесславную и мучительную смерть? Дай мне только возможность добраться до ответа, и я больше не позволю тебе решать мою судьбу.

Как только я подумал об этом, боль резко миновала, а её оковы, сковавшие меня, ежемоментно улетучились. Трясущимися, не поддающимися управлению руками я кое-как смог с одной стороны отсоединить стеклянное забрало моего шлема. Только оно упало на землю как меня стошнило прямо на него. Я пребывал в таком ослабленном состоянии, что факт того, что я заблевал забрало своего шлема меня совершенно не волновало, внутрь комбеза не вырвало и на том спасибо. Голова кружилась, меня ещё продолжало подташнивать, а дыхание медленно и понемногу приходило в норму. Я решил перевернуться на спину и чуть не захлопнул ещё закреплённое с одной стороны стекло со всем его содержимым. Я из последних сил поднял руку чтобы до конца снять с себя это забрало, пока ненароком не опрокинул его на себя.

Глаза никак не могли сфокусироваться: синее небо так и плавало из стороны в сторону размытым пятном. Из носа пошла кровь, но от этого мне даже стало немного легче, гул внутри головы стал утихать. Меня колотил лёгкий озноб. Даже лёгкий ветерок, задуваемый под комбинезон, заставлял содрогаться всё тело.

Пробыв на грани жизни и смерти, наверное, самые ужасные полминуты своей жизни, я не только остался жив, но и получил неоспоримые доказательства теории, которая теперь была для меня последним шансом не проиграть Зоне в вызове, который она приняла, оставив мне жизнь. А проигрывать это неожиданно возникшее между нами пари я не собирался, слишком много я натерпелся за эти годы. Моя судьба принадлежит только мне!

Надо мной появилась тень подошедшего ко мне мутанта. Он смотрел сверху вниз, как бы оценивая результат своих садистских действий. По его равнодушной физиономии я так и не смог понять был ли он доволен итогами своих истязаний или же он собирался продолжить, но я больше склонялся к тому, что в скором времени у меня снова появятся доказательства давным-давно разработанной мною в ходе исследовательской деятельности в лаборатории Сахарова «Теории о потенциале разума и особенностях ментального контроля контролёров». Единственное меня огорчало то, что тогда никто не отнёсся к этому всерьёз, потому что испытывать на себе теорию добровольцев не было, и по иронии испытывать мне приходится всё на себе.

— Я не знаю, что ты на себе испытал, но ты считаешь свои страдания незаслуженными? — внезапно появился голос контролёра у меня в голове. Сам же, он продолжал смотреть на меня с равнодушным выражением лица, а его губы даже и слегка не дёрнулись, они были всё также сомкнуты. — Предав Зону, ты думал, что уйдёшь от возмездия?

«Сказанные» монстром слова вывели меня из себя, и, не увидев других вариантов развития событий и способов отомстить контролёру за такое заявление, я решил поддержать с ним диалог, чтобы переспорить его, и ответил ему, стараясь сделать свои мысли довольно нейтральными:

— Я отдал ей свою жизнь и ничего кроме пары новых дырок в теле от неё не получил. Моя совесть чиста, но раз она предала меня, теперь я собираюсь заставить её пожалеть о решении убрать мою группу вместе со мной как ненужный и израсходованный материал. Это слишком даже для неё.

В глазах контролёра проскочила искра, разжигая в нём огонь лютой ненависти к человеку, который поставил своей целью поквитаться с Зоной, с той, кого этот мутант называет своей матерью, с той, которая позволила поселиться здесь и этому самому человечишке. Мутанту с трудом удавалось сдерживать свои силы под контролем. Каждую секунду от него расходились всплески невидимой, набирающей мощь пси- энергии. Мне стало казаться, что меня как будто вжимает в землю тяжёлой плитой.