Приехав, мальчишки кололи дрова (эти самые пресловутые дрова!) и растапливали печку. Нам с Лешкой Сесиным доверили чистить картошку. Причем, у меня был здоровенный тесак, с которым только на кабана ходить, а у Лешки – крошечный перочинный ножик для заточки карандашей. Картошка чиститься не хотела. Сара, смеясь, отобрала у меня тесак и стала отрубать у картошки кожуру большими кусками. Выхлоп от такой чистки был ничтожный: получались аккуратные маленькие кубики из самой сердцевины клубня.
Налопавшись картофельного супа, мы взяли в прокате лыжи (и прокат был бесплатный по ученическому билету) и катались по заснеженному берегу Финского залива.
Дэн где-то раздобыл противогаз, надел его и ходил, пугая девчонок своим длинным противогазьим носом.
Вернулись поздно.
Бабка Нина выдвинула в очередной раз тезисы про «вертеп» и больше не отпускала меня в Солнечное.
«Вертеп»
А настоящий вертеп творился у бабки Нины под носом.
Мы с Аликом уже вовсю целовались. Правда ни он, ни я целоваться не умели, но видели много американских фильмов и предполагали, что тыкаться губами означает поцелуи.
Еще мы каждый день гуляли в обнимку. Не держась за руки, а именно в обнимку: Алик укладывал свою широченную ладонь мне на плечи и так мы ходили по улицам.
Наши ежедневные встречи посеяли тревогу в душе моей мамы. А началось все с Асалоткиной (вы еще помните такую?).
Мама периодически говорила с ней «за жизнь». И однажды они пришли к консенсусу: «Если бы Юля встречалась с разными мальчиками, то это было бы очень хорошо. А она встречается с одним мальчиком, и это очень плохо! Да потому что плохо, и все! В подоле принесет!».
Поэтому со мной была проведена воспитательная беседа с воплями: «В подоле принесешь!».
В то время в моей голове еще не поселилась мысль, что мы с мамой совершенно разные люди и наши мысли вообще не пересекаются, поэтому я очень расстроилась. Но встречаться с большим количеством разных мальчиков у меня не было ни времени, ни возможностей. Особенно возможностей – потому что Алик неутомимо бдел и отсекал все поползновения в мою сторону.
Даже бабка Нина привыкла к нему. Они в некотором роде дружили.
Первый выпускной
Что бы мы ни делали в это время – выращивали свиней, строили свинарники и прочее – мы не учились. Учебой это точно было не назвать. Вернее, мы учились жизни.
Каким-то фантастическим образом, дожив до конца девятого класса, ученики обнаружили в своих аттестатах четверки и пятерки. Могло ли быть по-другому в это странное время? В безвременье, когда на вечерних посиделках у Сары ученики и учителя сидели рядом и ели булку с вареньем. В одном конце класса учительница шила себе белье из старого пальто, в другом конце класса ученица шила себе пальто из старого белья. Я, конечно, утрирую. Но за последние два года в средней школе я не сделала ни одного домашнего задания. Мы все учили на уроках.
И вот наступил июнь – время выпускников. Наши три девятых класса расформировали, чтобы сформировать только два десятых из двух школ. Я уже знала, что перехожу в старшую школу. Мама хотела, чтобы я тоже закончила технический ВУЗ.
И мы собрались в последний раз. Тогда еще не было таких пышных торжеств, как «Алые паруса». Никому не было по карману снять кафе. И мы пошли гулять на Неву.
Вечный антураж питерских влюбленных – гранитные набережные. Запускать воздушные шары придумали не сейчас. Невский полон.