Пока мужчина говорил, она пристально вглядывалась в его лицо.
– Простите за нескромный вопрос, сколько вам лет?
Он снял бейсболку и запустил пальцы в свои длинные темные волосы. Потом вздохнул:
– Ну, если мне сказали правду насчет того, когда я родился, и если я не умру, то в июле мне исполнится двадцать пять.
– Вам нет еще двадцати пяти, а вы пишете такие песни? Вы всю жизнь сочиняете музыку?
– С полной уверенностью сказать не могу, – пожал плечами певец. – Я еще не прожил всю свою жизнь. – Он снова улыбнулся и переменил тему: – Может, вы хотите послушать что-то конкретное?
Джейн так и влекли зеленоватые искорки, поблескивавшие в его печальных глазах, она подалась вперед, чтобы взглянуть на них поближе:
– Как вас зовут?
– Не хочу быть невежливым, леди, но пением я зарабатываю себе на жизнь. Так вы бы хотели услышать что-то конкретное? Потому что в противном случае я пойду дальше.
– Но я хочу поговорить с вами.
– С этим лучше к кому-нибудь другому.
Певец поднял гитару над головой, присел на корточки, чтобы выгрести мелочь из чехла, потом убрал в него гитару.
– Я всего лишь хотела задать вам несколько вопросов.
– На Пайн-стрит и Первой авеню вы с легкостью найдете полсотни чуваков, готовых за пинту пива слушать вас до посинения. Я к ним не отношусь. – Он взялся двумя пальцами за козырек бейсболки, давая понять, что разговор окончен, и, подхватив гитару, зашагал прочь.
– Я видела вас на кладбище, – бросила Джейн ему в спину. Мужчина остановился как вкопанный и медленно обернулся. – Я сидела в машине и наблюдала за вами. Мелоди, должно быть, много для вас значила, если вы пришли навестить ее в такой дождь. – Джейн открыла сумочку. – Вот. Вы оставили эту монетку.
– Она была вашей сестрой? – спросил он.
– Нет, я ее мать.
Его лицо на миг омрачилось, точно солнце заслонила грозовая туча, а в глазах промелькнула боль. Джейн показалось, что он сейчас заплачет. Но вместо этого мужчина опустил глаза и произнес:
– Сочувствую вашему горю. – И, круто развернувшись, зашагал прочь.
Без объяснений, не сказав даже «до свидания».