— До трамвайной остановки отсюда один квартал.

— Не нравятся люди? — Ребекка упрямо повернула к остановке. — Я еду на трамвае. Если поторопимся, мы успеем, — девушка действительно побежала в сторону показавшегося из-за угла трамвая.

Бернардт пожал плечами, и, убрав монокль, придерживая цилиндр, кинулся вслед за Ребеккой. Это можно воспринимать как зарядку, по крайней мере, отчасти, решил он. Или как свидание с пациенткой. Интересно, что бы сказали люди, глядя, как бегает столь уважаемый доктор?

К облегчению Бернардта, трамвай оказался почти пуст.

— Ребекка, а куда мы торопимся? Время важно для твоих прогулок?

— Я же должна вернуться до отбоя, — девушка сначала посидела на одном месте, потом на другом, потом вовсе встала, и, держась за поручень, раскачивалась из стороны в сторону — просто дурачась. Конечно же, немногочисленные пассажиры смотрели на пару с интересом. Глаза

Ребекки светились азартом, будто бы она размышляла, как ей еще пошалить.

— Вы думаете, я совсем больна? — спросила она, делая очередной полукруг.

Признание болезни — это половина лечения, считал Бернардт, он хотел ответить, как полагается доктору, однако сказал то, о чем подумал на самом деле:

— Если ты путаешь имена и хочешь гулять по городу? Просто немного со странностями, — неожиданная добродушная ухмылка на лице доктора Штейна выдала его искренность. Взяв себя в руки, он добавил:

— Впрочем, мы знакомы первый день, Ребекка.

— Здесь вы правы. Но, — она неожиданно сделала совсем крутой поворот и плюхнулась на сидение рядом с Бернардтом, — Однажды я убила человека. Мы что-то курили, а я просто подумала, что мне будет интересно посмотреть, насколько мелкими будут осколки от вазы, если ей ударить по голове. — Ребекка делилась историей взволнованным шёпотом, широко раскрыв глаза от возбуждения. Потом успокоилась так же неожиданно:

— Но тот толстяк очухался, а я больше не ставлю экспериментов. Ничего не помню, что было до того, как стала жить у Юлии. Я не хочу лечиться и не хочу вспоминать. Мне хорошо так, если бы не пороги, аппарат и интерес, который люди проявляют друг к другу. Мне жалко что-то говорить вам, ведь вы никогда ничего не сможете понять, пока продолжаете пытаться это сделать, жалеете мне денег, считаете и выравниваете. А главное… — девушка зевнула, и ее голова окончательно опустилась на плечо доктору, — вас не спасет все, что вы собираете. Знаете, я бы покурила с вами. Подумайте об этом.

Девушка замолкла, может быть, просто кончились слова, может, уснула — за распустившимися волосами стало не разглядеть.

— Будто я спасаю себя… — Бернардт задумался, скрестив руки на груди.

Он подумал, что, возможно, девушка ходит в город, что бы найти наркоты или посетить один из опиумных домов, что расплодились в городе, как грибы после дождя. Это надо было проверить, будет нехорошо, если она не вернется ко времени, или хуже того, повредит себе и второе легкое, или же скончается. Два фунта — это достаточная сумма для трех посещений.

— Ребекка, мы не пропустим нужную тебе остановку? Девушка неторопливо встала, снова обняла поручень и ехала, отвернувшись, еще несколько остановок, потом сошла.

Ее путь пролегал через переплетение улочек: она сворачивала иногда в самых неожиданных местах, без тени сомнения заходила в якобы закрытый двор, но всегда находила выход. Как дворовая кошка, знающая все подворотни. Ребекка забыла о том, что у нее есть попутчик, и вспомнила о нем только спустя два часа, когда нашла свой пятый от голубятни дом. Бедный район, наверняка небезопасный с наступлением темноты, но сейчас вполне тихий.

Она постучалась в одну из трех облупившихся дверей, ей открыла пожилая женщина, скромного, но аккуратного вида.

— Это Ян, развлеки его, он ужасно зануден, — девушка прошла в дом, скинула туфли и убежала вверх по деревянной лестнице, оставив растерянную женщину наедине с доктором.