— Дождь! — крикнула Белка соседке, скуластой мексиканке с лицом цвета копченой камбалы.

— Это не дождь, — мрачно отозвалась мексиканка. — Гляди!

Она указала рукой на юг. Там на самом горизонте в чернильных потемках медленно бродило черное веретено. Оно ходило плавной юлой, извивалось, будто плясало какой-то шаманский танец.

— Смерч… — прошептала Белка. — Никогда не видела…

Ветер подул сильнее. Мексиканка быстро перекрестилась.

— Торнадо, — сказала она. — «Пыльный дьявол» зовут. Из Сьюдад-Хуарес идет…

— У нас в Миссисипи, — перебила ее беззубая Клэр, — такая вот хрень целое озеро высосала. Всю воду, представляешь? Я девчонкой была, мы ходили всей деревней потом раков собирали. По дну ходили…

Смерч напоминал черный хобот. Он змеился, воронка у основания то раздувалась, как юбка, то сжималась, натужно всасывая песок и камни. Среди выдранных кустов и мусора крутилось вырванное с корнем дерево.

— Дерево, гляди… — изумленно сказал кто-то.

— Что дерево! Коров уносит как делать нечего!

— Я слыхала, в Оклахоме целую церковь прям с людями унесло. Унесло, а после поставило. Никто не повредился даже.

— Ага! В Изумрудный город, в страну Оз доставило!

— Эй! А ведь эта дрянь прямо к нам движется!

За несколько минут смерч действительно приблизился. Туча, густая, как смолистый черный вар, клубясь, медленно наползала и уже закрыла полнеба. Хобот с воронкой, пьяно раскачиваясь, шарил по земле, другим концом уходил в мохнатое брюхо тучи, словно труба дьявольского пылесоса. Изредка вспыхивали молнии, озаряя округу бледным лимонным светом.

Налетел шквал. Пронесся, больно стегая песком и мелкими камнями по лицу и голым ногам. Белка закрыла лицо ладонями. Сбоку кто-то отчаянно матерился. Кто-то торопливо молился, словно от быстроты произнесения слов зависело спасение. Женщины сбились в кучу, инстинктивно стараясь оказаться внутри толпы, защититься другими телами.

Среди криков и воя ветра неожиданно появился какой-то новый звук — низкий и глухой, он нарастал с каждой секундой. Будто на них несся груженый товарняк — Белке даже почудилось, что земля мелко задрожала.

— Суки! Вертухаи! — завизжала какая-то баба, стараясь перекричать грохот. — Дверь отоприте, нелюди!

Она кинулась к двери, принялась колотить руками и ногами. Порыв ветра сорвал платок с ее головы, сизая тряпка, словно ожив, дернулась вбок и тут же взвилась свечой и исчезла. Еще три женщины подбежали к двери. Отталкивая друг друга, они молотили в закрытую дверь.

Белка опустилась на корточки, прикрыв глаза ладонями и щурясь, она пыталась разглядеть, что происходит с Глорией. Клетка раскачивалась, как маятник. Глория пришла в себя, она стояла на коленях и держалась за прутья решетки.

Звук превратился в рев, рев стал почти материальным. Словно на посадку шел реактивный лайнер. Смерч — теперь он был похож на гигантскую мохнатую колонну — легко перевалил через ближнюю гряду барханов, вырвал заросли можжевеловых кустов. Заброшенная бензозаправка разлетелась в щепки, вместе с обломками вихрь подхватил старый автобус, что ржавел на обочине. Автобус перевернулся, на миг выставив чумазое брюхо, закрутился и легко, как фантик, исчез в неистовом черном столбе песка, земли, мусора.