— Куда? — задал он идиотский вопрос.

— В Городскую больницу. Фрау Мазин вышла из строя на две-три недели. Это ясно. Но вопрос, будет Горан жить или умрет, решится в ближайшие три дня. Поэтому я и прошу вас обязательно приехать в Вену.

В Вену, именно в Вену! Он готов был завыть от ярости.

— Это исключено. Абсолютно исключено!

Здесь нужна открытая жесткость.

— Я же вам сказал, у меня чрезвычайно тяжелые обстоятельства… — И как последний аргумент: — Ведь этот мальчик вообще меня не знает.

— А если знает?

— Бред!

— Это не бред! Фрау Мазин много рассказывала ему о вас. Он знает, что вы его дедушка. Фрау Мазин никогда после не встречалась с вами, но издали пристально следила за вашей жизнью. Она читала все, что писали о вас газеты и журналы. Она слушала вас по радио, смотрела по телевизору, читала ваши книги. Это же делала и ее семья, и Горан тоже. Вы для него не чужой, господин Фабер. Видит бог. Поэтому…

— Нет, — сказал Фабер.

— Вы не приедете в Вену?

— Нет, нет, нет! — теперь он уже кричал. — Я не могу приехать! Мне очень жаль… Мне очень жалко мальчика… и…

— Миру Мазин.

— …и Миру. Ужасно жалко. Но это исключено, абсолютно исключено. Я не могу уехать отсюда.

— Ни при каких обстоятельствах?

— Ни при каких обстоятельствах.

— Я так понимаю, что вы не хотите заниматься больным мальчиком и старой женщиной?

— Я не то хотел сказать, — произнес старик.

«Я выдержу, теперь дальше мягко, с чувством…»

— Я действительно очень сожалею, господин доктор… мне их страшно жалко…