Покосившись на отца, вышла из мессенджера и открыла браузер. В поисковой строке набрала: «Черная пыль мистика», перебрала все ссылки – никаких прямых упоминаний. Ну, пыль и грязь приманивают в дом несчастья. Это понятно. Но у нее в банке была спрятана какая-то особенная грязь, которая отравила бабушку.

Милана ввела новый запрос: «Черная пыль болезнь». Поисковик предложил ей несколько статей, одна страшнее другой, но ни в одной из них не было ничего, что бы походило на симптомы бабушкиной болезни.

Милана спрашивала и так и этак, совмещала запросы, пока не набрала кусочек своей истории и не наткнулась на сайт с таким текстом: «Девушка красивая лицом в черном одеянии появилась из ниоткуда, рассыпала золу или что-то вроде того. Наутро все заболели». Это сильно напоминало вчерашнюю встречу. Вот только… на сайте значилось, что речь о старинном воспоминании выживших после чумных эпидемий… почти сто пятьдесят лет назад.

«Может, это одно и то же?» – Милана осторожно встала, спустилась с крыльца. Прошмыгнула к поленнице и вытащила из банки отравленный неизвестным веществом листик – он ссохся и будто бы состарился, за пару часов превратившись в труху. Но едва яркий солнечный луч коснулся останков листка, как от них пошел тонкий серый дымок, в пару мгновений испарив все без остатка.

– Ничего себе…

От голоса девочки проснулся чутко спавший отец, пробормотал, резко садясь:

– Что? Мама звонила? – Заметив в руках дочери пустую банку с какой-то мутной взвесью внутри, удивился: – Что это у тебя?

Милана смутилась, ловко спрятала банку за спину, шагнула к поленнице, но тут нога у нее подвернулась, и девочка на мгновение потеряла равновесие, взмахнула по-птичьи руками, ахнула. Больно ударившись плечом, Милана поморщилась. Банка, сверкнув округлым боком, взвилась вверх, с грохотом стукнулась о поленницу и разбилась на несколько крупных частей. Утробный визг, подобный предсмертному вздоху гиганта, вырвался из нее и рассеялся в солнечных лучах вместе с серой взвесью, оставшейся после зараженной листвы.

Милана в оцепенении смотрела на вырвавшееся на свободу нечто, пытаясь понять: этот истошный крик – она его точно слышала? Девочка подняла глаза на отца – тот смотрел на нее с осуждением:

– Я тебя спрашиваю… Ты кого-то посадила в эту банку?

– Нет…

– А откуда этот крик?.. – отец сел на скамейку, устало потер шею, вздохнул: – Дочь, издеваться над животными нельзя, это жестоко, это мерзко, наконец…

– Это было не животное! – крикнула Милана, рванула в дом, стремглав поднялась в мансарду и заперлась в своей комнате – ей нужно было выяснить, с чем столкнулись она и, по ее недосмотру, бабушка.

Разложив на столе карту, Велес напряженно вглядывался в призрачные очертания городов, рек, гор. Все три мира – Явь, Правь и Навь – как на ладони, наложенные один на другой, будто тонкая многослойная вуаль.

– Где же ты, – выдохнул, распрямляясь и протирая уставшие глаза.

Уже несколько часов он провел над картой в поисках Кати, в одночасье будто растворившейся в мире людей: вот горела огнем красная точка – и вдруг рассыпалась, обернувшись снопом искр. Крохотные огоньки, набрав силу, загорались то здесь, то там: то под Челябинском, то в Якутске, то в Калининграде. Но Велес понимал: каждая из них – не более чем обманка. Понимал и радовался: если он не может найти Катерину, Флавий с Темновитом тоже не смогут сделать этого. Переговорив с Перуном накануне, удовлетворенно усмехался – византийский император ходит чернее тучи. Конечно, может, у него и другие проблемы завелись, может, казна прохудилась или засуха опустошила закрома, но интуиция подсказывала: причина в том, что он потерял Катерину. Упустил единственный оставшийся козырь и способ давления на него, Белеса.

И Гореславы на самом деле у него нет. Слова в императорских покоях – не более чем бравада. Вот только…

«Загнанный зверь становится еще опаснее», – предостерегающе напомнил себе.

Предчувствие легло на сердце черной тенью.

Охрана рудников лунанита усилена вдвое, выставлены щиты, но… Велес понимал, что они не устоят перед новым греческим огнем – брат рассказывал ему о нем, видел покореженные пламенем скалы: камни текли, будто свечной воск, оставляя жирный след черной волшбы. И если Белеса не удастся усадить за стол переговоров и принудить идти на попятную, Флавий его точно применит.