Закончив варить противоядие, я вылила его в кувшин и поспешила следом за принцем в императорскую ставку. Он смог провести меня незамеченной к самому шатру, отвлек охрану и ждал снаружи, пока я поила бредящего правителя и промывала его рану. После этого настал черед искусства Чжэнь-Дзю. Согласно меридианам я поставила в тело императора серебряные иглы, управляя процессами в отравленном теле. Сразу после этого дыхание правителя выровнялось, а напряженная складка между бровей разгладилась.

Зелье вливало в императора энергию Ци, а акупунктура помогла направить ее в точно определенной последовательности от органа к органу. Приложив два пальца к запястью правителя Цинь Шихуанди, я прислушивалась к его пульсу. Да, все идет так, как я и планировала. Молодец, Лин Фэй. Ты настоящий Мастер Ядов. Осталось оставить предписания касательно пищи правителя, ведь это тоже очень важно, иначе полезное зелье может обратиться еще более смертельным ядом. В свете дорогой свечи в золотом подсвечнике я обмакнула кисть в редкие заморские чернила и стала выводить иероглифы на плотной имперской бумаге. Через десять минут я со всем закончила.

Принц так же тайно меня проводил домой, тепло поблагодарив за то, что совершила невозможное. Именно в этот день я почувствовала, что занимаюсь тем, что мне предназначено небесами. В этом смысл моей судьбы.

Прокравшись в дом, я увидела, что отец все еще спит. Проверив тепло его тела и убедившись, что он идет на поправку, я пошла к себе и забылась чутким сном. Снилась мне женщина, которая говорила, что она моя мать. Она улыбалась и говорила, что гордится мной. Мне почему-то было совершенно безразлично это.

Утро началось с громкого стука в дверь. С вечера я уснула в верхнем платье, так что наскоро пригладив волосы, я поспешила на звук. Но дверь уже открыл отец. От придерживал рукой раненный бок и с удивлением слушал слова капитана имперской стражи.

— Тан Вэй Чжэн! Прими указ императора! — важно расправив плечи, скомандовал капитан, и отец опустился на колени, как велит обычай. Указ приравнивается к появлению императора, и воля его должна приниматься покорно и на коленях. — Достоинства лекаря Тана неоспоримы, а доблесть его равна его добродетельности и талантливости. За спасение жизни императора великой Цинь ему даруется звание императорского лекаря и надлежит прибыть во дворец не позднее чем через три месяца от сего дня. Конец указа.

— Тысяча… Лет… Жизни императору… — бледнея на глазах, слабым голосом ответил отец, принимая свиток с указом и кланяясь до пола.

А я? Про меня ничего не сказали? Я не еду во дворец, да? Получается, я остаюсь здесь одна… Когда стража ушла, отец привалился к стене, так и оставшись сидеть на полу. Я поспешила выйти к нему.

— И ничего страшного! Зато все живы! — бодро приговаривала я, помогая отцу подняться. — Смотрите, как все вышло, отец. Еще вчера вы прощались с жизнью, а сегодня едете работать во дворец к самому императору! Удача явно на вашей стороне.

— Нет! — очнувшись, в панике воскликнул отец, отшатнувшись от меня. Взгляд его был полон ужаса и непонимания. — Еще вчера я был уверен, что император не выживет! Как он мог поправиться?!

— Небеса на вашей стороне, отец. Это значит, что вы все сделали верно. — мягко ответила я, все-таки усаживая мнительного лекаря за стол и споро расставляя на нем вино, пироги, мясо и кашу.

— Я?! — потерянно вопрошал отец, подняв на меня полные непонимания глаза. — Я ничего не сделал, дочь. Ничего. Меня по ошибке наградили и потом могут казнить за это. Ведь это ложь императору! Практически государственная измена!

— С чего вы так решили? — пожала я плечами, наливая вино. — Вы его величество лечили? Лечили. Он поправился? Поправился. Неужели он сделал это самостоятельно и без вашей помощи, отец?

— Это… — озадаченно протянул отец, вняв моим доводам. Я мягко улыбнулась и положила ему на тарелку кусок жареной утки.