— После вечеринки пошли слухи... Не самые хорошие, если ты понимаешь, о чём я. Якобы она развлекалась сразу с группой парней.
Последнюю фразу практически выпаливает. Странно: шлюхи его, значит, не смущают, а групповой секс с одногруппницей в главной роли напрягает. Сам он косится в мою сторону.
— Не подумай, я совсем не ханжа. Сам люблю повеселиться. Но семья Бирн повязана с отцом договором патронажа. Мы должны за ней присматривать.
Вот оно что. Сама Эдана об этом упомянуть благополучно забыла. Прямого вопроса про патронаж я не задавал и, видимо, студентка решила, что будет неплохо утаить часть информации.
Прохожусь взглядом по витринам, делая вид, что рассматриваю еду. Сам же пытаюсь определиться с линией поведения. Отрицать бесполезно. Вопрос только в том, какой объём информации ему выдать и под каким соусом подать?
— Не уверен, было там что-то такое или нет, но когда Эдана уезжала, она выглядела нормально. Думаю, они просто напились и, может быть, слегка перешли грань. Люди любят всё преувеличивать. Особенно, когда речь идёт о чужих грязных секретах.
Парень молча кивает, о чём-то задумавшись — от него исходит тяжелая волна сомнения. Скорее всего, анализирует мои слова, сопоставляя их с другими известными версиями. Я же шагаю ближе к стойке и делаю заказ. Почувствовав завистливый фон у себя за спиной, оглядываюсь. Похоже семья Лазефа не лгала по поводу своего бедственного положения: Ранна едва ли не пожирает глазами выставленные за стеклом блюда.
Усмехнувшись, добавляю к заказу вторую порцию. Сразу же чувствую всплеск ненависти за спиной. Не нравится, когда её считают слабой и делают одолжение? Понимаю. Разница лишь в том, что синеволосой девчонке придётся с этим смириться. По крайней мере, если речь будет идти о её новом хозяине.
— То есть что-то у неё всё-таки было?
Приблизившийся Август излучает тревожность, смешанную с сомнением. Не понимаю. Пусть даже у его семьи договор патронажа с родителями Бирн, каким боком это касается личных развлечений девушки?
— Всё может быть. Извини, но я спрошу — какая разница? Даже если она с кем-то потрахалась, это разве не её дело?
Теперь он колеблется. Начинает говорить, только когда забираем подносы с едой и шагаем к одному из столов.
— Её родители ведут переговоры о браке. Не хотят, чтобы всё сорвалось из-за слухов.
Судя по эмоциональному фону, говорит вполне искренне. А новая переменная вполне объясняет его интерес. Правда, обсудить всё прямо сейчас, вряд ли выйдет: парню явно не нравится присутствия Ранны, которая внимательно прислушивается к разговору. С другой стороны, это к лучшему: сказать мне ему всё равно нечего.
Тяжело опустившись на стул, деланно пожимаю плечами.
— Как и сказал, сам я ничего не видел. Думаю, ты можешь узнать всё у самой Эданы.
Чувствую лёгкое раздражение с его стороны. То ли из-за ответа, то ли из-за перспективы беседы с Бирн. Озвучивать причину аристократ в любом случае не собирается — демонстративно погружается в процесс уничтожения своей порции еды.
Синеволосая тоже берётся за приборы, с интересом присматриваясь к столовой. Поток ненависти с её стороны немного уменьшается, разбавляясь любопытством.
Я тоже медленно поглощаю мясо, нарезая его тонкими кусками. Параллельно пытаюсь понять, почему изменилось отношение Августа? Совсем недавно он не считал толстяка за человека, а теперь ведёт себя так, как будто мы хорошие знакомые. Можно предположить, что всё поменялось после вечеринки. Но на мой взгляд, это слишком резкий поворот, если учитывать все обстоятельства.
В процессе перекидываемся несколькими фразами, а когда заканчиваем, Август внезапно выплёскивает волну сдержанного негатива. Подняв лицо, упирает в меня взгляд.