— Ух ты! — восхищенно произнесла рожа, возникшая из-за спины. — Какая де-е-е-евушка! Девушка, а девушка… вам время сказать?

Принесла нелегкая.

— Время сказать? — настаивала рожа. — Мы с вами не опаздываем?

— Да пошел ты, — лениво процедила Настя, не поворачивая головы.

— Эх, девушка, девушка! — горестно произнесла рожа. Махнула рукой и нетвердо побрела между рядами сидений.

…А главное: ну при чем тут деньги? Деньги совершенно ни при чем. Разве мы боимся с голоду умереть? Ерунда, никто в Маскаве с голоду не умирает. Можешь лечь и не шевелиться — и все равно будешь получать четыре дирхама социального пособия. Правда ведь? На Майорку не поедешь, конечно… но на еду хватит. И на одежонку кое-какую — тоже. Зачем же ты говоришь деньги! Я понимаю: тебе нужна лаборатория! Если бы ты знал, как я хочу, чтобы у тебя была лаборатория! Чтобы ты мог спокойно работать!

Был бы у них ребенок, Алексей не собрался б ни на какую кисмет-лотерею!..

Троллейбус дергался и выл совершенно по-волчьи. Вот он снова разогнался и с размаху въехал в озеро лужи — фонтаны черной воды шумно взметнулись, залив стекла. Еще наддал, пеня воду, — и тут же стал люто тормозить, целя к новой остановке.

— Де-е-е-ргает, — нетрезво ухмыльнулся ледащий мужичок, сидевший на заднем сидении.

— Зулька! Зулька!..

В переднюю дверь взобрались две девочки-подростка и смеясь побежали по салону. Меньшей бежать было трудно, однако она все же не отставала от товарки — косолапо ковыляла, торопливо переставляя изуродованные полиомиелитом ноги в красных ботах. Первая, дегенеративно-смазливая блондинка, хохоча, повисла на поручне у гармошки — закинулась, продолжая громко смеяться и гыкать, то и дело высовывая при этом длинный розовый язык. Вторая дошкандыбала до задней площадки. Запрокинув голову и оскалившись счастливой гримасой веселья, она обессиленно повалилась на сиденье возле ледащего мужичка. Над грубовато-красивым лицом пышной шапкой курчавились влажные волосы, карие глаза влажно блестели.

— Зулька! — пронзительно крикнула она. — Хочу! Хочу! Ой, хочу, Зулька!

И, корчась от смеха, несколько раз сделала такое движение, будто быстро отталкивалась лыжными палками.

Мужичок поднял голову и мутно на нее посмотрел.

Вторая зашлась ответным хохотом; потом с восторгом выкрикнула:

— А вот ничего! До одиннадцати жди! Султан в одиннадцать только! — и тоже несколько раз толкнулась лыжными палками.

Этот простой жест совсем ее доконал — она повисла на поручне, визжа и постанывая.

— Ой, не могу! Не могу ждать! — Хромая откинулась на спинку и засучила ногами в красных резиновых ботах: — Уже все, все! Бешенство, блин! Хоть огурцом!..

— Огурцом! — прыснув, блондинка оторвалась от поручня и скачками кинулась к задней площадке. — Огурцом!

Она обняла подругу и стала тормошить ее, хохочущую: