На кухне дома Найта на Крейвен-стрит было тепло и пусто, если не считать двух мужчин за столом. Рагу, которое готовил Каллертон, доходило в печи, наполняя воздух роскошным ароматом. Часы, висевшие высоко на стене между двух окон, равномерно и неторопливо тикали. Каллертон задернул тонкие занавески на окнах. Приглушенный дневной свет создавал внутри атмосферу уединения.

— Когда я оттуда выбрался, вас уже не было видно. Я понял, вы не вернетесь, — сказал он, открывая бутылку бренди, стоявшую между ними на выскобленном дубовом столе, и наполняя два стакана.

Найт кивнул. Оба знали, как поступать в случае непредвиденных обстоятельств.

— Как она?

— Отдыхает.

— Вы успели ее вытащить?

Найт снова кивнул.

— В последний момент.

В той комнате честь Мэриэнн висела на волоске, и Найт невольно подумал, что бы он стал делать, если бы опоздал. Убил бы подонка на месте. А потом всю оставшуюся жизнь прожил с чувством вины.

— Хвала Всевышнему! — Каллертон одним глотком выпил бренди. — Вам надо вернуть ее отцу.

Рейф и сам понимал это. Но он зашел слишком далеко и уже не мог отпустить дочь Мисборна просто так.

— Мисборн на это и надеется. Она останется у нас… пока. — В его памяти стояли ее черные глаза, смотревшие на него с бесконечной искренностью. Взгляд, который он не мог забыть.

Каллертон в задумчивости потер лоб.

— Но ведь дата на письме, которое он отдал, верная. Да и содержание явно не для разглашения. Вы уверены, что это не то?

— Абсолютно.

Главное — не думать о девушке. Все это имеет отношение только к Мисборну. Только к нему и не иначе. Каллертон скорчил скептическую мину и покачал головой:

— Но это полная бессмыслица. Зачем Мисборну отдавать письмо, которое можно использовать против него, если все равно это другой документ?