Книги
Мартирос Сарьян
Большой интерес представляют книжно-графические работы Сарьяна 20 - 30-х годов. В 1933 году художник исполняет для русского издания поэмы Е. Чаренца «Страна Наири» три иллюстрации[31]. В соответствии с гротескным характером произведения художник в нарочито упрощённых приёмах изобразил улицу с прохожими «наирянского» города, а особенно остросатирически сцену митинга «наирянцев» и выступающего оратора — одного из героев романа — Мазут Амо. В третьем рисунке, иллюстрирующем финальную сцену, интересно показано бегство населения. Фон — гротескно изображённые наклонившиеся здания, как бы подчёркивающие происшедшую катастрофу. По сравнению с иллюстрациями суперобложка носит совершенно иной характер, на ней акварелью лаконичными приёмами изображён армянский горный пейзаж, наподобие тех синтетических пейзажей, которые в 20-х годах исполнялись художником. В книге помещён исполненный карандашом и сангиной портрет Чаренца.
В том же, 1933 году Сарьян иллюстрировал повесть В. Тотовенца «Жизнь на старой римской дороге»[32]. Двадцать шесть небольших рисунков, помещённых между страницами текста, исполнены в линейно-штриховых приёмах. Художник передал в них добродушный, тёплый юмор, которым проникнута эта книга. Лишь в двух-трёх случаях, соответственно тексту, рисунки носят явно сатирический характер. Таков, например, рисунок, изображающий американского проповедника-миссионера мистера Чайкоба; или Манукпеса, с целью ограбления вытаскивающего из могилы покойника; или Парона Ованнеса, лежащего в гробу с застывшей на лице улыбкой. Книге предпослан портрет Тотовенца, форзац изображает деревенский пейзаж, с огородами и садами, как бы вводящий читателя в среду, повествование.
Наиболее капитальная книжно-иллюстративная работа Сарьяна — его рисунки к трём русским изданиям «Армянских сказок»[33]. Рисунки для первого издания («Academia», 1930) не являются в обычном смысле слова иллюстрациями. Они не связаны с определённым моментом повествования. Рисунки передают старый патриархальный уклад армянской дореволюционной деревни — её быт, «труды и дни», пейзажи Армении. В этой серии, состоящей из двадцати графических рисунков и одной акварели, художник поставил задачу показать ту среду, в которой, переходя из поколения в поколение, бытовали армянские сказки. Графические приёмы художника довольно разнообразны. В одних случаях рисунки, передающие бытовые сцены, реалистичны, в других — художник пользуется нарочито упрощёнными приёмами и даже несколько небрежен в передаче деталей. Но все они выразительны, отличаются меткостью, знанием быта и типажа. Совершенно иначе исполнены пейзажные рисунки, они исключительно линейно-контурного характера и мастерски передают армянские пейзажи и армянскую деревню недавнего прошлого.
В ином плане исполнены рисунки для двух других изданий сказок («Academia», 1933; Детиздат, 1939). Они целиком подчиняются тексту и посвящены конкретным сюжетам повествования. Иллюстрации выполнены Сарьяном в нарочито упрощённых приёмах, им придан характер лубочных картин. Обе серии иллюстраций не повторяют друг друга, иллюстрируются или разные сказки, или разные события тех же сказок.
В издании 1939 года, рассчитанном на детей, помещено меньше сказок, но зато к каждой дано по нескольку иллюстраций, причём некоторые из них в красках, а кроме того, каждая сказка сопровождается сюжетной заставкой и концовкой.
В эти же 30-е годы Сарьяном был исполнен ряд других графических работ — переплёты, суперобложка, форзацы для книг Аветика Исаакяна, Гургена Маари и других.
В 1934 году, получив творческую командировку, Сарьян едет в Ашхабад. Художник выбрал Туркмению, поскольку природа её до некоторой степени близка низменным районам Армении — Араратской долине. За два месяца им были исполнены серия из пятнадцати пейзажей, большое панно «Сбор хлопка в Туркмении» и ряд рисунков. Пребывание Сарьяна в Туркмении ограничилось Ашхабадом и его окрестностями. В одном из писем художник делится своими впечатлениями: «Самое интересное и неотразимое это сами туркмены. Это всё дети пустыни — страшной, но вместе с тем чарующей, узорной... Эта пустыня производит потрясающее впечатление». Но и помимо высказываний художника уже по самим работам его можно заключить, что больше всего заинтересовали Сарьяна в Туркмении природа и люди, или, точнее, люди в природе. В туркменских работах художника мы видим хлопковые поля во время уборки урожая, колхозников за сбором картофеля. Есть изображения дворов с играющей детворой. Единственная работа, в которой отсутствует пейзаж, — «Туркменские женщины за тканьем ковра». Она могла бы сойти за жанровую картину, если бы не её эскизность.
Сарьян хорошо почувствовал знойный пейзаж равнин и передал его в своих туркменских работах.
Яркий, декоративно-монументальный характер сарьяновской живописи всегда делал его желанным художником театра. Сарьян проявлял самый живой интерес ко всем формам театральных представлений. Но он не переносил всю суету сует, связанную с осуществлением спектакля и предшествующую постановке. Именно это заставляло его неоднократно отклонять просьбы различных театров оформить спектакль.
Остановимся на работах Сарьяна для театра в рассматриваемый нами период.
В нескольких постановках участие Сарьяна ограничилось исполнением лишь эскизов (опера «Алмаст» А. Спендиарова для Одесского театра оперы и балета, 1930; пьеса «Тигран» для Ростовского драматического театра, 1936). Иногда художник работал не над всем спектаклем — так им был выполнен эскиз для второго акта оперы «Золотой петушок» Н. А. Римского-Корсакова и к нему же костюмы (1931, Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко). Так же частично был привлечён Сарьян к оформлению первой постановки оперы «Алмаст» А. Спендиарова для Театра оперы и балета в Ереване (1933); над этой постановкой он работал совместно с художником М. Арутчяном. В 1935 году Сарьяном был исполнен эскиз к первому акту оперы «Кармен» для Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко (дальнейшая работа над спектаклем была приостановлена ввиду продолжительной болезни художника). И только декорации к операм «Храбрый Назар» (1935) и «Алмаст» (1939) для Театра оперы и балета им. А. Спендиарова были осуществлены полностью под наблюдением художника, и они больше всего заслуживают внимания.
В основу либретто[34] комической оперы «Храбрый Назар» А. Степаняна положена популярная армянская сказка. Художник стремился сочетать в декорациях реальное и сказочное. Так, в реалистическом плане исполнены декорации первого и второго актов, изображающие деревенскую улицу и интерьер крестьянского дома, в оформление третьего и четвёртого действий внесены элементы сказочности и фантастики (таково, например, изображение на заднике несущегося по воздуху Назара на тигре). Очень интересны эскизы костюмов к «Храброму Назару», в которых подчёркнут сатирический характер оперы. Самое слово «костюмы» в применении к ним не совсем точно: многие эскизы костюмов, такие, как «Назар и Устиана», «Тамада и поп» и другие, воспринимаются скорее как красочные иллюстрации, а то и даже как жанровые сцены.
Лучшими среди театральных работ Сарьяна были декорации к опере «Алмаст»[35]. Постановка этой оперы — крупное событие в художественной жизни республики. Оформление оперы «Алмаст» до сих пор является непревзойдённым в армянском театрально-декорационном искусстве. Художник вложил в этот спектакль не только огромный труд, но и свой большой живописный талант, безупречный вкус. Декоративно-живописные эффекты, намечаемые в эскизах, полностью выявились лишь в сценическом воплощении.
Особенно хороша декорация первого акта — на заднике вид города Тмкаберт, раскинувшегося амфитеатром на неприступной скале. Пейзаж исполнен яркими сарьяновскими красками. В декорациях других актов больше места уделено архитектуре, однако художник не перегружает сцену павильонами, он с удивительным тактом и пониманием законов театрального оформления разрешает свою задачу. Ведущее место в оформлении оперы занимают писаные декорации. Сарьяном был учтён также такой важный момент, как красочное сочетание костюмов и декораций.