Голышев действительно оказался высоким и сутулым. Он сидел в своей комнатушке, возле печи, и смотрел в окно. На столе лежало несколько приключенческих книг для подростков. Странно было видеть их у сорокалетнего.

– Где ты был вчера ночью? – жестко поинтересовался участковый.

– Я не… Не я…

Мужчина стал сильно заикаться и инстинктивно выставил вперед руки, словно опасаясь удара. Ему с рождения ставили легкую умственную отсталость, но после возвращения из колонии он превратился в инвалида. Сделать что-то простое по дому Голышев еще мог, но работать уже был не в состоянии, поэтому целыми днями торчал у себя в комнате и старался не мешать матери. Иногда она ловила его на онанизме и избивала в страхе, что сын снова возьмется за старое и опять попадет в тюрьму. Предположить, что он увел подростка в лес и повесил его на дереве, было сложно. Впрочем, за неимением других кандидатур следователь велел Голышеву завтра явиться на допрос в отделение и попрощался с его матерью.

– Опять за свое, опять?! Я тебе покажу, как над детьми издеваться! – раздались крики, как только следователь и участковый вышли на крыльцо. Слышались рыдания, удары и заикающийся лепет Голышева, который от шока не мог вымолвить хоть что-то членораздельное.

Утром Голышев в отделение не явился, да и к обеду тоже. Телицын начинал думать, что мужчина вполне мог быть виновен. Следователь набрал номер участкового, но того не оказалось на месте.

– Он на несчастном случае, кто-то под электричку бросился, – сообщил незнакомый голос.

– Какая станция? – спросил Телицын, подозревая худшее.

Его подозрения подтвердились. Через полчаса он уже был на станции. Изуродованное тело Голышева все еще лежало на рельсах.

– Можно закрывать дело за смертью обвиняемого, – преувеличенно бодро сказал участковый при виде коллеги.

– Можно закрывать… – согласился тот, сочувственно поглядывая на то, что когда-то было Голышевым. – Несчастный. Как бы то ни было, несчастный человек…

– Слышал, что случилось с мальчиком в Голицыне? Это же ужас, правда? – спросила Сергея Марина, встретив его на конюшне.

Головкин пристально посмотрел на девушку и кивнул.

– Ужасно, да. Теперь хоть лучше следить будут за детьми, – медленно произнес он.

– Не говори. Они ж такие: найдут дырку в заборе и сбегают. Куда бегут, спрашивается? Говорят, он за грибами пошел и в лесу маньяка встретил.

– Ночью?

– Что?

– Он ночью за грибами пошел?

– Не знаю, так говорят. За самогоном в деревню, наверное, отправился, куда же еще, – пожала плечами девушка. – Главное, жив остался. Мне пора, а то опять на штраф нарвусь.