Клара давно чувствовала со стороны Хайнемана интерес к себе, смешанный с недоверием и чисто мужским самомнением. Его взгляд всегда был наглым и, казалось, на дне его глаз притаилось какое-то ожидание. Вот только чего? Просчёта в работе? Или женского кокетства перед "арийским самцом"? Клара встречала очередной визит начальника Фельдкомендатуры с ожиданием провокации. Это не рыхлый ленивый Лёхлер. Хайнеман — хищник.

Вскоре, её непосредственный куратор — начальник Фельдкомендатуры — Управления дорожной жандармерии Кривого Рога — Хайнеман приехал передать фрау Таблер дела.

Фашисты не признавали административного деления Советов и распределяли территориальное подчинение по-своему.

[Оккупированные украинские области вошли в состав рейхс-комиссариата "Украина" и были разделены на шесть "Генеральных округов", в числе которых был "Генеральный округ Днепропетровск " — занимавший часть территории Запорожья и Днепропетровщину].

Тем неожиданней прозвучало в этот раз его предупреждение о слежке за ней.

"Как реагировать? — щёки вспыхнули, — изобразить удивление?.. Возмущение? Непонимание?" — Клара молчала, держала паузу. Она — выдержанная, собранная арийская женщина, безупречная службистка, доказавшая свою преданность. "Или нужны новые доказательства? Может сейчас самая естественная реакция включить "обиженную женщину"? — глаза Таблер заблестели от навернувшихся слез:

— За что? Разве мало я сделала для рейха? Вы думаете легко мне управляться со всем этим тупым мужичьём? Добиваться идеального состояния дорог?

— Ну что вы, фрау Таблер, я неудачно выразился. Я имел ввиду, что к вам проявляют пристальное внимание, не каждому фольксдойче оказывают такое доверие. Вы — уникальная женщина на мужской должности.

— Я и так не обижена вниманием жителей города, постоянно ловлю на себе взгляды, источающие ненависть. А те, кого я уволила и лишила пайка? Думаете, они мне благодарны?

— Успокойтесь, лучше выпьем. Криворожский самогон сварен специально для меня. Вам нужно выпить.

— Да… — Клара невероятным усилием загнала внутрь истерический смех: Хайнеман понятия не имеет, какую несуразицу произнес, потому что не знает дословного перевода "криворожский самогон" — самогон превращающий лицо в кривую рожу.

— Я понимаю, какая вы заноза для многих, в том числе и лично обиженных вами.

— А как иначе добиться подчинения и качества в работе?

— Да, видимо эти люди и написали на вас новый донос.

— Как?.. В чём суть доноса? — от самогона потемнело в глазах, стало душно. — Это зависть, — Клара решила подключить ударивший хмель в игру, пьяно дернула головой, — мне все завидуют. За то, что не боюсь, за то, что служу рейху и пользуюсь доверием и привилегиями фольксдойче! Эти плебеи, — пьяно скривилась, — даже не понимают, как с меня спросят, если я не обеспечу исправность дорожного покрытия! — Клара заговорила языком должностных инструкций.

Выяснив, в чём её обвиняет автор доноса, Клара онемела. "Как узнали?.. Кто…".

Франц Хайнеман расценил её молчание, как недоумение на слишком невероятное обвинение в том, что она берёт на службу бывших красноармейцев. С точки зрения куратора из Кривого Рога обвинение было настолько чудовищным, что выглядело абсурдом.

Хмель постепенно отступал, Клара подумала: "Если бы не выпила, сорвалась бы". Самогон одурманил, замедлил реакции, только благодаря этому удалось сохранить невозмутимость.

Клара опустила лист с корявым почерком на стол, с тоской подумала: "Кто же написал?"

В отряде действительно появилось несколько человек, направленных подпольем. Их оформлял Чумак. Такую страховку Пётр сделал обязательной. В случае чего, Клара может отпереться, сославшись на излишнюю свою доверчивость к недавно назначенному ею заместителю, а Степану проще скрыться, чем женщине с тремя детьми. Безусловно, есть обиженные тем, что фрау приблизила к себе "выскочку" Чумака.