—А у нас были большие потери техники. Дело в том, что кроме тех самолетов, на которых мы летали, еще больше десятка «Бисов» стояло в закрытых ангарах. Они оставались приписанными к полку. Их планировали то ли списать, то ли передать куда-то, но не успели... И под бомбежку попали ангары, в которых были эти «запасные» самолеты.

—А потери в людях? Раненые, убитые?

—В самый первый час у нас летчик Иванов погиб. Потом помню еще, Козинец с парашютом выпрыгнул, но не погиб...

Очень медленно тянулись напряженные минуты ожидания. Из оцепенения нас вывело то, что «Шилка» выделенная в наше прикрытие, вдруг как-то резко крутанула башней, подняла стволы и нацелилась в направлении куда улетели наши летчики. Через несколько минут с той стороны стали явственно слышны звуки воздушного боя. Четко различались звуки форсированных двигателей, стрекотание пулеметов. В небе крутилась карусель из нескольких самолетов и постепенно приближалась к нам. Когда мне показалось что бой уже закончился, в дело вступила «Шилка»: она одной очередью, сразу из всех стволов превратила в хлам один из «мессеров», а последний по моему просто от испуга шарахнулся в сторону, налетел на верхушку дерева и упал под обрывистый берег, наверное в речку.

Как-то сразу напряжение у всех спало, и мы уже весело переговариваясь наблюдали как наши заходят на посадку. После приземления выяснилось, что один из летчиков И-16 ранен — пуля задела по касательной шею пилота. И хотя рана была не очень серьезная, но крови было достаточно. От волнения, чуть не ляпнул вслух, что надо срочно вызвать «скорую помощь», но вовремя прикусил язык и помчался к телефону, что бы вызвать наших медиков. Минут через десять к нам подъехала «таблетка» с дивизионным фельдшером. Пилота аккуратно но быстро погрузили в машину и она поднимая пыль увезла летчика в нашу санчасть.

Только тут я обратил внимание на то, что у всех летчиков гимнастерки мокрые от пота.Хорошо так мокрые, во всю спину. Все трое, стояли рядом с полевым телефоном, который висел на дереве и возбужденно переговариваясь курили. Где-то за лесом стояли столбы черного дыма от сбитых самолетов. Там наверное уже работали ребята из «трофейной» команды, пытаясь хоть что-то снять. В первую очередь их интересовало радиооборудование, и еще поступил приказ искать любые карты.

Тут Архипенко загасил бычок и взяв в руки трубку телефона, начал докладывать нашему подполковнику о бое с немецкими истребителями. Потом он подошел к нам и передал приказ Нечволодова, о срочном вызове всех командиров в штаб, добавив что за нами вышел командирский «УАЗ».

Все таки водитель, в любом месте и во все времена — ВОДИТЕЛЬ! Подъехав к нам и доложившись, он кивнув головой на заправщик, попросил: — Товарищ майор! Прикажите заправить машину, а то у меня «лампочка» горит.

Майор Архипенко, не поняв о чем речь, переспросил: — Какая лампочка горит?

Чижиков, придя на помощь водиле, а главное что-бы он чего лишнего не ляпнул, сказал майору:

—«Лампочка» это индикатор аварийного запаса топлива в машине, товарищ майор!

—Понятно. А бензин подойдет, все таки авиационный, Б-70?

—Подойдет товарищ майор.

—Хорошо, передайте воентехнику, что я разрешил.

Довольный водитель пулей поехал заправляться. По прибытии в штаб, подполковник Нечволодов задал нам вопрос:

—Сколько можно еще развернуть подобных точек для противодействия авиации противника? Сколько можно дополнительно получить личного состава и в первую очередь радиостанций для полноценного выполнения поставленной задачи?

Архипенко доложил, что он может рекомендовать около восьми пилотов, т.е. четыре СЛЕТАННЫЕ пары.

Мы пошептавшись с Венгером, прикинули, что сможем обеспечить такое количество самолетов радиостанциями. На том и порешили.

Распрощавшись с майором Архипенко и его летчиками, я с Венгером стоял и курил возле палатки. Внутри оставался капитан ЧервонИй и Тышкевич.

Выйдя из палатки, Тышкевич спросил: — У тебя какие планы?