Голова кружится, дыхание срывается, и вот я уже на кровати да не одна. Ух, какой он, оказывается, горячий, какой тяжёлый. А ещё крепкий, твёрдый, словно и не из мяса состоит.
— Ты очень красивая, — шепчет он мне на ухо и тут же прикусывает его, отчего становится ещё жарче. — Столько лет прошло, а я не могу тобой насытится. Как насчёт ещё одного ребёнка, дорогая?
И так многозначительно смотрит, а потом…
Потом я просыпаюсь в своей постели с грохочущим сердцем и тянущим чувством внизу живота. Фух, надо умыться! Встаю с постели, накидываю халат, которому сто лет в обед. Он у меня ещё со времён жизни в монастыре, новый некогда было купить. Всё же это не та одежда, которую надеваешь часто. Не предмет первой необходимости. А зарплата у прежней хозяйки оставляла желать лучшего.
Крадучись выхожу из комнаты, двигаюсь в сторону ванной комнаты. Плещу в лицо холодной водой, пью прямо из-под крана. Вода чистая, да такая холодная – аж зубы ломит. Зато прихожу в себя.
Взгляд зацепляется за ванну, в которой я с удовольствием бы полежала, но… повязка на рёбрах. Как назло, кожа тут же начинает зудеть, требуя свободы и чистоты. Хм, а может всё-таки… Только сходить сначала к себе за полотенцем и шампунем с мочалкой. Размотать бинты, а утром попросить Глашу снова их намотать. Да, так и сделаю!
Стоит мне войти в свою комнату, как небо раскалывает жуткой молнией, а потом раздаётся оглушительный гром. Вздрагиваю всем телом, что-то странное мелькает в голове.
Зачем? Что-то важное, связанное с грозой. Грозы важны для дома, нужно…
Какие резервуары? Понятия не имею, но забываю о планах на ванну, вновь выхожу из комнаты и иду наверх. Ступени поскрипывают в тишине, здесь не слышно, как на улице бушует непогода. Второй этаж с хозяйскими комнатами, третий технический…
Тёмный коридор пугает, но стоит мне ступить на ковровую дорожку, как мигом зажигается свет. Множество дверей с двух сторон, одна из них так и манит её открыть. Осторожно нажимаю на ручку, толкаю её и с удивлением обнаруживаю, что она поддаётся. Внутри какие-то странные конструкции, которые светятся в темноте. В центре комнаты что-то вроде кафедры, на которой мигают разноцветные огоньки. Множество кнопок, рычажков, шкалы каких-то индикаторов. Уф, как всё сложно!
Очередная вспышка молнии ослепляет, притягивает меня к окну.
Всегда боялась гроз. Казалось, что это гневаются небеса, очищают воздух от скверны, которую изрыгают злые люди. С одной стороны, дело нужное, с другой – страшное, величественное, могущее убить.
Но сейчас почему-то не так страшно. То ли дело в стенах дома, то ли ещё в чём.
Сколько я так простояла около окна – не могу сказать. Глядя на буйство стихии за стеклом я забываю о том, как здесь оказалась. Я вообще ни о чём не думаю, только наблюдаю, как молнии вспарывают небеса, озаряют их, расцвечивают небывалыми красками.
В какой момент в комнате появляется мужчина – я не помню. Она пока меня не замечает, ловко управляется со всеми этими рычажками и кнопками, всматривается в шкалы. А я стою, завороженная красивыми рельефами обнажённого торса, отмечаю, с какой хищной грацией движется мужчина, который оказывается… Олегом Степановичем! И он таки замечает моё присутствие.
Мамочки…
— Полина? — спрашивает он, удивлённо приподнимая бровь.
Горящим взором скользит по моему лицу, фигуре. Меня бросает в жар от его взгляда, кажется, словно в глубине его очей сверкают молнии. Или то отражение молний реальных? Трудно сказать, я вообще сейчас на редкость плохо соображаю.