Вот поганцы! Это они, его даже не спросив, очередную авантюру планируют. Совсем обнаглели, песьи дети! Какая, к чертовой матери, засада? На кого? Зачем?!..
– Ну, обормоты, держитесь, сейчас я вам задницы-то надеру, – свирепо пробормотал особист и двинулся к Сергею…
– Все понятно, или еще вопросы есть? Нет вопросов? Тогда бери своих четвероногих орлов и выдвигайся, чем скорее ты место для засады подберешь, тем лучше… – закончил свои указания кавалеристу Сергей.
– У меня вопросы имеются, лейтенант, – словно чертик из табакерки, возник возле Сергея злющий Трофимов, – много вопросов имеется… Это что такое сейчас тут было, еханный бабай?! Какая еще засада, на кого, за каким чертом, и вообще – что происходит, гребаные вы вояки?!
– Товарищ бригадный комиссар! – преувеличенно радостно улыбнулся Сергей, поворачиваясь к Трофимову и одновременно коротким жестом кисти отсылая комэска. – А я как раз вас искать собирался, чтобы, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, обсудить, а потом, может быть, немного скорректировать наши дальнейшие действия и планы войны…
– Какие еще новые обстоятельства и планы, лейтенант?! Ты что, забыл, что мы сюда только за пленными пришли? Забыл, что это я, лично, генерала Хацкилевича уговаривал, чтобы он тебе этот рейд разрешил? А теперь ты мало того что снова самовольничаешь, так еще и за моей спиной свои делишки проворачиваешь, морда ты бесстыжая!..
Сергей, кинув взгляд по сторонам и заметив, что к набирающему громкость возмущенному голосу Трофимова уже начали прислушиваться окружающие, причем некоторые, чтобы лучше слышать, даже прекратили выполнять свои обязанности, слегка подпустил в голос шутливых одесских ноток, для снижения общей накаленности обстановки:
– Товарищ бригадный комиссар, таки давайте обсудим это не совсем здесь и не так, чтобы очень громко, а то прямо неудобно становится перед людями. – Потом, когда Трофимов, тоже оглядевшись, молчаливо признал целесообразность предложения Сергея и они отошли подальше от лишних глаз и ушей, продолжил уже совершенно серьезно: – Вот совершенно зря вы меня в самовольстве подозреваете, не собирался я вас так подставлять и ничего такого за вашей спиной проделывать тоже не стал бы. Просто, чем более полная информация по окружающей обстановке становится нам доступна, тем больше перед нами открывается возможностей и вариантов, чтобы подкорректировать план войны и еще сильнее напакостить фашистам, причем там, где они этого совсем не ждут… Давайте я вам сейчас объясню, как вижу сложившуюся ситуацию и наши дальнейшие действия, а вы потом уже и решите, насколько я прав в своих выводах и каковы будут наши дальнейшие действия.
Итак, изначально планировался и был согласован командованием короткий рейд в тыл врага, потом быстрый, неожиданный для немцев, штурм временного лагерного пункта сбора военнопленных и затем, по возможности, быстрый отход вместе с пленными на нашу территорию, с организацией отсекающих заслонов в случае преследования противником. Эдакий удар-отскок небольшими силами, в расчете на эффект неожиданности. При этом – скажу честно – были у меня мысли насчет того, что неплохо бы в Суховолю нос сунуть, посмотреть, что там, на наших бывших дивизионных складах, имеется. Да и насчет того, что там неплохо бы закрепиться, временно, пока добро со складов не вывезем, мысль тоже была. Но это все было так, эфемерно – скорее мечты, чем реальное боевое планирование. Я же не прыщавый восторженный юнец, понимал отчетливо, что с теми силами, с которыми мы из Сокулки в разведрейд вышли, это нереально. Поэтому, несмотря на все хотелки и мечталки, реально я планировал только освобождение пленных и их отвод на нашу территорию.
Так вот – пленных мы уже сегодня ночью, а точнее, под утро, у противника отобьем, это не проблема и вообще не вопрос. Вопрос в том, что с этими пленными делать дальше, учитывая, что по пути мы приросли кавалерией, артиллерией, бронетехникой и просто новыми бойцами, да еще и захватили очень серьезные трофеи, в результате чего боевая мощь отряда даже не утроилась, а как бы не учетверилась. В частности, вот эти новейшие плавающие танки Т-40 с крупнокалиберными пулеметами ДШК в башнях – это, при грамотном применении, мобильная и маневренная смерть всей встречной немецкой легкой бронетехнике, артиллерии, транспорту и даже, при определенных условиях, их укрепленным огневым точкам. И заметьте, это я считаю увеличение огневой мощи только по технике и тяжелому вооружению, не учитывая уже имеющегося и будущего дополнительного прироста бойцов из числа пленных, общей численностью не менее трех батальонов, или, без малого, почти полка. Наряду с этим – а недостатки, как известно, суть продолжение достоинств – существенно снизились параметры мобильности, маневренности, управляемости и скрытности нашего разросшегося отряда.
Кроме того, по пути за пленными, так уж получилось, мы освободили от немцев вот этот поселок, а в нем местное население. Причем вопрос просто пройти мимо даже не стоял. Вы же сами, своими глазами видели, что фашисты тут вытворяли, а ведь это только начало было. И как теперь с этим местным населением быть прикажете? Бросить их на произвол судьбы и уйти по своим делам? Можно, конечно, и даже оправдание этому для себя найти можно – типа мы выполняем приказ, у нас другая задача, у нас особые обстоятельства… Много еще чего придумать можно, при желании. А воюем мы тогда за кого и для кого?
Еще момент – как я только что сказал, найденный по пути обвес у нас уже сейчас очень солидный, а сколько еще разведка по окрестностям всего брошенного найдет, которое тоже захватчикам оставлять категорически не хочется, но которое еще больше нашу подвижность и маневренность ограничит?
Учитывая вышеизложенное, что в такой ситуации можно и нужно предпринять? Либо продолжить выполнение ранее утвержденного плана и выводить только пленных, бросив всех остальных найденышей, а также жителей поселка и все найденные ресурсы на произвол судьбы, либо искать пути использования «привалившего счастья» с максимальной эффективностью. Лично я твердо уверен, что второй вариант для нас и лучше, и полезней, поскольку, как я вам уже говорил, это позволит нам решить сразу несколько задач и попутно нанести противнику заметно больший ущерб…
– Вот как? – прервал Сергея Трофимов, все еще сердитый и раздраженный. – Ущерб, говоришь? И что ты на этот раз предложить хочешь – после освобождения наших пленных, сразу на Берлин повернуть?!
– Ну, не так радикально, товарищ бригадный комиссар, – улыбнулся Сергей, – мои устремления пока так далеко не простираются, но планы противника на оперативном уровне здесь, в Белоруссии, мы изрядно поломать сможем, да еще попутно и по зубам ему сильно надаем. Ведь мы мало того что приобрели очень солидную огневую мощь, причем мобильную, в виде бронетехники, так еще и находимся сейчас в «мягком подбрюшье» немецких атакующих клиньев, идущих от Гродно и Бреста. И решение здесь напрашивается само собой – укусить, грызануть посильнее, за это самое мягкое подбрюшье, чтобы наглая фашистская сволочь, тянущая сейчас свои лапы двойными клещами к Белостоку и Минску, заскулила от боли и слегка поумерила свой атакующий пыл. А если добавить конкретики, то предложить я хочу совершенно логичную и явно напрашивающуюся, после изучения последних разведданных, идею – не откладывая дело в долгий ящик, как можно быстрее атаковать и захватить населенный пункт Суховоля, после чего организовать там узел активной обороны и противника туда уже не пускать.
Сразу поясню, почему предлагаю вам именно этот вариант. Суховоля, в первую очередь из-за своего расположения, очень важный даже не в тактическом, а в оперативном отношении населенный пункт, расположенный на перекрестке двух крупных шоссейных дорог: шоссе, идущего от границы, от Августова, через Суховолю, на Кнышин и далее на Белосток, и рокадного шоссе, идущего параллельно границе и не только соединяющего между собой два крупных железнодорожных узла, Ломжу и Гродно, но и проходящего через Осовец. А что такое Осовец, мне вам объяснять не надо – этот, еще в Первую мировую войну покрывший себя неувядаемой славой, оборонительный рубеж давно у немцев как кол в жо… то есть как кость в горле торчал. Кстати, сразу говорю, товарищ бригадный комиссар, чтобы вы потом опять меня не подозревали – Осовец, как еще более важный для построения нашего оборонительного района пункт, у меня тоже в планах имеется, но это потом, попозже, как силенок накопим…
А сейчас – продолжаю про Суховолю. Этот населенный пункт очень удачно расположен и географически – вот, посмотрите на карте. Видите, за ним, чуть дальше к границе, река, один из притоков Бебжи, и примерно в том же районе расположены своим левым крылом оборонительные сооружения Гродненского укрепленного района (68-го УРа). Какие это нам создает возможности для построения эффективной обороны – сами понимаете.
Далее – помимо удобного расположения, позволяющего нам серьезно блокировать противнику снабжение и переброску войск, в том числе наглухо перекрыть важную автомобильную рокаду, в этом городке сейчас находится много всяких нужных и полезных для нашей армии ресурсов: вооружение, боеприпасы, вещевое и хозяйственное имущество; много чего еще, список длинный – все, что находилось перед войной на размещенных там складах 27-й стрелковой дивизии, было брошено при поспешном отступлении и досталось немцам. Кроме того, есть еще один приятный бонус – противник, понимая важность и удобство Суховоли для обеспечения своей военной логистики, организовал там пункт сбора трофеев, куда со всей округи свозят технику, вооружение, в том числе тяжелое, и прочие найденные полезности, которые там же и ремонтируют, восстанавливают для последующего использования в своих целях. Согласитесь, нам все эти ресурсы, крайне нужные и важные для нашей армии, совсем не помешают и уж точно нужней, чем фашистам. Поэтому, даже не учитывая остальных резонов, захват и удержание Суховоли хотя бы на время, потребное для вывоза этих ресурсов, уже оправдано.
Но есть и еще один, очень важный аспект, диктующий необходимость атаки и последующей обороны Суховоли именно сейчас. Я имею в виду пленных и их дальнейшую судьбу. Мы с вами ведь для чего весь этот рейд затеяли? Чтобы пленных наших освободить, это понятно, это необходимо – советских людей из неволи вражеской вызволить. А дальше что? Ну, вот освободили мы их, вывели на нашу территорию… Что с ними потом станет? Вы ведь лучше меня знаете, что: горнило особых отделов, допросы, тотальное недоверие ко всем без разбору. Потом, по итогам дознания, почти всем им одно решение будет: добровольная сдача в плен и оставление оружия врагу, а некоторым – так и сразу измена Родине. Пусть где-то и справедливое, а где-то и не очень – сами видите, что сейчас творится и как легко, даже без своего желания, в плену очутиться можно, но решение будет именно таким. И что дальше? Дальше – это будут уже не воины и защитники Родины, а в лучшем случае, если без расстрела, заклейменные на всю жизнь несчастные люди, и клеймо это им, в какую бы часть потом ни попали и как бы отважно там ни сражались, – оно уже все равно в биографии будет. Да и сами они после плена – пока не бойцы. По крайней мере многие из них. Деморализованные, голодные, измученные физически и морально, опустошенные – ну какие из них сейчас бойцы. Добавьте к этому ожидание неминуемого, жесткого и отчасти справедливого натиска «компетентных органов» – плен есть плен, тут особо не поспоришь, – и получается для них совсем уж унылая, безрадостная судьба.
А теперь давайте рассмотрим другой вариант: пленных, после освобождения из лагеря, чуть подкормим, организуем, вооружим да потом сразу в атаку на Суховолю и отправим – у них к фашистам теперь счет ох и дли-и-инный образовался. Дадим, так сказать, делом доказать, что плен был случайностью и они свою Родину защищать еще сильнее готовы. А тогда, при благоприятном раскладе, после боев и побед, они для советской власти будут уже не бывшие пленные, кем-то освобожденные и на нашу территорию доставленные, а полноправные бойцы нашего отряда, кровью и подвигами искупившие досадную превратность войны. Понимаете разницу, товарищ бригадный комиссар?