Что еще отметить? Отношение к вольноопределяющимся довольно мягкое. То есть вне службы можно ходить в статском платье, да и стеснений в перемещении нет. Большинство офицеров со мной по имени-отчеству – видимо, чин юнкера для сивобородого мужика им не кажется подходящим. С матросами и кондукторами – аналогично. Молодежи среди нижних чинов у нас на «Великом князе Константине» негусто. Так те вообще повадились дядей Петей звать. Не подумайте, что я расслабился – звания различать научился и обращения «вашбродь» с «васкобродь» не путаю, если встречу незнакомого. При случае и глазами начальство могу есть. Ритуалы надо знать и блюсти. Это необременительно.

Из работ отмечу еще подготовку к погрузке подводной лодки на корабль-носитель. Дело в том, что шлюпбалки тянут суденышко вверх всего за две точки, а мне с торпедой это не подходит. Сочленение подводного судна со снарядом не приспособлено к большим поперечным нагрузкам. Попросту говоря, сломается наша сцепка, если тянуть за нос и корму. Пользуясь тем, что днище и у субмарины, и у ее оружия плоское, устроили прямоугольный поддон и хорошенько отрепетировали с ним процедуру как спуска, так и подъема. Трудность заключалась в том, что пилот на протяжении всей операции находится в герметичной кабине и не может ни в чем участвовать. Посылать человека, чтобы, стоя в холодной воде, он что-то привязывал или отвязывал, не хотелось, тем более – море не всегда спокойно и лодку мою просто будет перехлестывать. К тому же под ногами «лишнего» человека она вообще может погрузиться не вовремя. Ну да справились с этой задачей при помощи концов и багров.

Весна на берега Черного моря приходит сравнительно рано и в апреле уже тепло. Ветры, конечно, то тучи нагонят, то шторм принесут, но погода меняется быстро. Наш корабль второй день в море. Будущий беспокойный адмирал гоняет команду и в хвост, и в гриву. Свое место по боевой, артиллерийской, пожарной и водяной тревоге я уже знаю. Оно всегда одно и то же – с правого борта ближе к корме в той самой каюте, где проживаю. Это, чтобы не путался под ногами у занятых делом людей. Каюта пассажирская, удобная, хотя не особенно великая.

Рядом на палубе стоит моя лодка прямо вместе с торпедой на щите, прикрепленном к шлюпбалкам. И задача моя – по первой же команде занять место в кабине, чтобы отойти в сторону – увезти подальше заряд динамита, как только другие члены команды вывалят нас за борт. Не хотят рисковать моряки в случае попадания в боеприпас шального осколка или еще чего.

Сейчас идут минные учения. Три паровых катера атакуют крепко осевший в воду корпус старого корабля. На нем осталась только одна мачта, и та покосившаяся, отчего выглядит он по-разбойничьи. Никого на нем нет, и он дрейфует, как захочет. Незанятая часть команды расселась на крыше надстройки и комментирует действия экипажей этих камикадзовских миноносок. Не могу на это смотреть, хотя и знаю, что заряды многократно ослаблены. А вот у меня тренировочной торпеды нет, поэтому придется тратить боевую. Оттого и очередь моя – последняя.

На корабле нынче немало начальства. Двое «васкобродий» и даже одно «вашсияс». Но меня им не представляли, так что имен не скажу. Наши-то офицеры – лейтенанты и один мичман, возрастных мужчин нет. Так что серьезного человека кроме как среди нижних чинов не сыскать. Когда случается, пригласят в кают-компанию – чисто детский сад. Шутки всякие и разговоры в основном про баб. В общем – в точности как у нас.

Я заставил-таки себя скрепить сердце и полюбоваться на «работу» минных катеров. Они, как выяснилось, не на шестах подпихивали заряды под борт мишени, а затягивали на буксире. Устройства эти называли «крылатками» и подрывали электрическим запалом через провода. А еще мне другие зрители растолковали, что снаряжаются они пироксилином, которого в боевом положении два пуда. То есть вариант не настолько безумный, как казалось раньше, но и не самый лучший, потому что можно намотать буксир на винт – мину ведь не по прямой буксируют, а выписывают с ней довольно загогулистые кривулины.

– Подводную лодку к спуску! – это с мостика через рупор.

Пока матросы снимают брезент, надеваю шлем и разминаю плечи – мне их сейчас предстоит сворачивать трубочкой. Сашка Клемин открывает люк и смотрит, как я ввинчиваюсь в потроха своего подводного дредноута. Помогает поставить крышку на место, осматривает уплотнение и показывает большой палец, как я учил.

Затягиваю барашки замков и тоже показываю большой палец.

– Лодка к спуску готова, – вопит мой ассистент так, что я отчетливо слышу. Это значит, что сигнал прочитан верно. Я уже устроился и проверился.

В ответ снова звучит рупор, меня поднимают, переваливают за борт, унимая раскачку длинными шестами, и опускают в воду.

От машины в воздухе я неотделим. В воде, конечно. Как только метки на канатах оказываются ниже кромки палубы, даю ход. Теперь, хоть искомандуйся кто хочет где угодно – я ничего не слышу и тупо выполняю задачу.

Обнуляю плавучесть, что непросто – волнение не позволяет так же чутко, как на речной глади, угадать момент закрытия клапанов. Нырок, глубина десять метров. Поворот на заданный азимут. До цели две мили, а это ровно час ходу. Видимость нынче в воде очень хорошая. Свет падает удачно, а на блики, что иной раз доходят до меня с волнистой поверхности моря, внимания не обращаю. Иду плавно, дышу ровно и гадаю, придется мне всплывать для корректировки курса, или прямо отсюда разгляжу днище мишени?

Ну вот, время вышло, и справа вроде как что-то появилось. Точно, тенисто в той стороне.

Доворот. Нашел. Что-то бесформенное непонятных очертаний торчит сверху через границу воды и воздуха. Плавно выбираю позицию и сбрасываю ход. Подрабатываю рулями глубины, чтобы не всплывать. Увы, ничего чудесного – ни расстояния не могу оценить, ни положения цели – приходится всплывать, обнулив скорость. Вот через воздух видимость прекрасная. Целюсь прямо в середину и дергаю рычаг пуска. Пошла родимая, вспенив за собой все до полной непрозрачности.

Резкий поворот через правое плечо и полный ход. Признаюсь, по такому случаю – я тоже терпеть не могу динамит. И не люблю находиться от него поблизости. Так что – рву когти.

Минута по часам прошла, и меня словно пнули под зад. Попал. Теперь снова взять курс по компасу и опять час неторопливой работы ногами. Вот на этот раз шансов отыскать корабль не всплывая, у меня практически нет. Его, в отличие от полузатопленной старой калоши, сильно сносило ветром.

Пока работают ноги, голова свободна. Она вспоминает, откуда дуло, и прикидывает скорость дрейфа. Ну-ка, три градуса влево.

Всё, время вышло. Ни днища корабля-носителя, ни даже тени от него, не видать. Закладываю плавную циркуляцию влево и продолжаю осматриваться. Почему не всплываю? А не хочу показываться на глаза наблюдателям. Судно-то мое – потаенное, вот это я и демонстрирую. Такие вот понты. Поэтому иду змейкой и буквально через десять минут обнаруживаю искомое.