«Давно ты здесь?» — спрашивает он Амиль, и в его голосе нет ни малейшей симпатии. (Позже Алюэтта расскажет тебе, что у него с женой секс был всего трижды, и все три раза он был пьян. Первый раз во время их медового месяца, тогда они зачали своего первого сына. «Во второй раз она меня практически изнасиловала», — скажет он. Тогда они зачали своего второго ребенка. На третий раз он дал ей отпор, от удара у нее отслоилась сетчатка и выпал передний зуб. Тогда он и ушел от нее.)
Амиль говорит что-то на хинди, глаза у нее влажные и яркие. Алюэтта ничего не отвечает. Ты выходишь из комнаты и слушаешь, стоя у двери своей спальни. Через час Амиль уходит, и Алюэтта стучит в дверь твоей комнаты. Теперь она снова стала собой, лишь под глазами легкий след от потекшей туши. Рашид исчез. «Хочу попросить тебя, — говорит она. — Не могла бы ты… Я знаю, что не должна просить об этом, но не могла бы ты поехать со мной в Индию на похороны? Я не могу встретиться с ними лицом к лицу в одиночку. Это займет всего несколько дней, за все платит Амиль, она богата, тебе это ничего не будет стоить».
28
Ты говоришь: «Да» — и идешь с Дэвидом в маленький японский ресторанчик, где он показывает тебе, как правильно есть угря. Он учит тебя держать палочки и заставляет попробовать рыбью икру, которая тебе нравится. Ты встречаешься с ним снова и снова. Он открывает для тебя богатый мир дегустации вин, радости игры в лакросс и заражает хламидиями, которые, как он утверждает, достались ему от бывшей подружки, которая изменяла ему со студентом-медиком.
После встречи с ним твоя жизнь меняется. О любой вещи ты начинаешь думать: «А Дэвиду это понравится? Что скажет об этом Дэвид? А что сделает Дэвид?» Он влияет на каждое принимаемое тобой решение, начиная с того, что ты наденешь, и заканчивая тем, куда ты пойдешь. Он проникает всюду, занимая все свободное пространство, это многое в тебе меняет и ты в восторге от этих изменений. Рядом с Дэвидом ты чувствуешь себя более красивой, более яркой, более сексуальной.
Он совершенен, симпатичен и очарователен. Над верхней губой справа у него маленькая, не больше спичечной головки, коричневая родинка, крошечный изъян, из-за которого он кажется еще более совершенным. Он — сбывшаяся мечта. Лакомый кусочек. Мужчина, ради которого любая женщина будет на коленях ползать и в грязи валяться, лишь бы быть с ним. Ты обожаешь представлять Дэвида окружающим как своего парня и с важным видом ходишь по студенческому городку, буксируя его за собой, чтобы все могли видеть вас вместе. Ты прижимаешься к нему поближе и с многозначительной ухмылкой задираешь нос перед остальными девушками из городка, которые носят лифчики от бикини и облегающие шорты в пустой надежде подцепить такого парня, как твой. Что тут сказать? Иногда просто везет и удается заполучить того мужчину, которого хочешь. В данном случае повезло не всем — только тебе.
Ты изучаешь его. Следишь за любыми признаками грозовых облаков, за любыми проблесками света. Когда он строг и неулыбчив, ты несчастна, поскольку боишься, что он может уйти, — но вот он снова улыбается, и в твоей душе словно встает долгожданное солнце. Когда его лицо светлеет, у тебя внутри все переворачивается, дыхание перехватывает, ты хочешь его и ничего не можешь с собой поделать. Ты жаждешь его, нуждаешься в том, чтобы он называл тебя своей.
Помимо всего прочего, Дэвид — настоящий тигр в постели, хотя и со странностями. Ничего такого необычного, но ему нравится подчинение и послушание, нравится завязывать тебе глаза и связывать тебя. Ему нравится, когда ты ведешь себя так, будто тебе страшно. Он все время говорит, что любит тебя, от чего у тебя по позвоночнику пробегает дрожь — то ли страха, то ли восторга.
В день своего выпускного Дэвид встает на одно колено прямо посреди зала (все еще в мантии и шапочке) и делает тебе предложение. Он протягивает тебе в голубой коробочке от «Тиффани» кольцо с огромным бриллиантом «маркиз», которое принадлежало его матери.
29
Ты говоришь: «Нет, спасибо» — и наслаждаешься выражением недоумения на его лице. Говоришь, что как-нибудь еще с ним увидишься, и спокойно уходишь. Хоть раз ты не поторопилась броситься к парню в объятия. Хоть раз ты разыграла недотрогу. Теперь можешь флиртовать с ним, и пусть он добивается свидания с тобой. Парни только этого и ждут (исследования показывают, что мужчины по натуре охотники и их мало интересует то, что легко доступно).
Выдается теплый солнечный денек, ты садишься в свою машину и направляешься в Сан-Франциско. Хочешь купить новое платье для своего неизбежного будущего свидания с Дэвидом. Что-то определенно сексуальное, но при этом неотразимо невинное. Ты едешь через мост. Жизнь прекрасна! Это один из таких моментов, которые ты не променяешь ни на что на свете. Перед тобой маячат огромные перекладины моста Сан-Франциско, металлические руки держат тебя высоко над водой. Громко напевая, ты перестраиваешься в другой ряд.
Внезапно раздается скрежет, визг тормозов по асфальту, и ты видишь, что на тебя, как серебристая акула с широко разинутыми челюстями, несется кабриолет БМВ. Потом — удар, тебя закручивает куда-то с невероятной силой, металлические руки наверху переплелись, провода перепутались. Ты вылетаешь головой вперед через лобовое стекло. Ты никогда не узнаешь, кто тебя сбил.
Ты без сознания. «Скорая» отвозит тебя в ближайшую больницу, где реаниматологи и медсестры борются за то, чтобы твои легкие снова наполнились воздухом, а сердце снова забилось. Ты слышишь обрывки разговоров, они похожи на радио, которое никак не может настроиться на определенную волну. Ты чувствуешь дрожь, шелест крыльев, в голове у тебя горячо, и ты ничего не видишь (у тебя проломлен череп и выбит один глаз).
Звонят твоим родителям. Они приедут, как только смогут, часов через шесть, и сейчас ты одна. Ты — душа, которая, как воздушный змей, парит под чистым белым потолком реанимационной палаты. Ты бьешься головой о металлический потолок и идущие по нему трубы и начинаешь понимать, что больница — это ужасное место. Странно, что в ней вообще кто-то поправляется. Стерильное, бесцветное и беспросветное место. Больницы должны состоять из водопадов, скалистых утесов и зеленых рощ. Из того, что заставляет душу раскрыться и впустить в себя свет. Тебе не больно. Ты можешь видеть все вокруг — врачей и медсестер, техников-рентгенологов и даже приемный покой.
Наверху, у самого потолка, разливается теплый белый свет. Ты ощущаешь легкий толчок, как будто тебя увлекает мягким течением спокойной реки, реки, текущей наверх, к этой купели молочно-белого света.