– Ты по сторонам пока не смотри, – предупреждает Аля. – Не знаю, в чем дело, но пейзаж почему-то здесь так себе. А вот через двадцать минут вдруг – ап! – и мы как будто в другой стране…
– Куда ж мне смотреть?
– Смотри на меня.
Я делаю это с удовольствием. В белом парижском пальто Аля действительно неотразима. Не поворачивая головы, она рассказывает, что подобную смену пейзажа видит не в первый раз. Прошлой осенью они с той же Нинель ездили на машине в Финляндию, кстати, тебе бы, вероятно, понравилось, в том смысле, я имею в виду, как Нинель свою «мазду» ведет, и вот стоило им пересечь границу, то же самое – ап! Исчезли не только скопища мусора, которые в России везде, но даже – только не смейся, пожалуйста, – и комары. Я тебе клянусь, ну честное слово! Ни одной этой злобной твари, ни одного этого отвратительного насекомого…
С комарами у Али давние счеты. Иногда среди ночи вдруг начинает плавать над головой противный, надоедливый звон. Причем раздаться он может независимо от сезона: и весной, и летом, и осенью, и зимой. Откуда они только летят? Ничто, никакие фумигаторы не помогают. Главное – ну укусил бы, ладно, и успокоился, улетел; нет – зудит, зудит, выбирает, мерзавец, место получше. В общем, Аля устраивает на комаров засаду. Она задергивает днем шторы, выключает в комнате свет и, подложив ладони под щеку, мирно укладывается на диван. Делает, значит, вид, что дремлет. Ловит, так сказать, на живца. А как только прорезается в темноте угрожающий звон, вскакивает, по выключателю – хлоп и смотрит на стены. Ага, вон сидит! И подушкой его, подушкой, по наглой физиономии!..
– В Финляндию они почему-то лететь не хотят.
Я высказываю предположение, что финны – народ невкусный. Видимо, каких-то ферментов у них в организме нет. И, кстати, что вы с Нинель в Финляндии делали?
– Ездили пить кофе, – Аля пожимает плечами. – Нет, в самом деле, Нинель сказала: А поехали на выходные в Финляндию, выпьем кофе. Ну и поехали, переночевали там, погуляли по Хельсинки…
Я почтительно замечаю, что вот, оказывается, как живут олигархи. Захотела кофе – рванула в Финляндию, стало скучно – полетела в Париж…
– Ты только меня не смеши…
Мы сворачиваем с шоссе, оставляем позади чахоточный, в коростяных черных подпалинах, кривой березняк, и, пробултыхав рельсы железнодорожного переезда, встраиваемся в колею, ведущую на поселок.
Колея глубокая, видимо, пробитая грузовиками, грязевые провалы ее полны темной воды, временами она образует поверх всего невероятные лужи, и тогда Аля, тревожно подаваясь вперед, чуть ли не ложится на руль.
– Только бы не застрять!..
Мы тем не менее продвигаемся. И пока машина, будто хромая утка, напрягая все силы, переваливается то вниз, то вверх, я, цепляясь одновременно за кресло и за ручку над головой, обозреваю поселок: крепкие стволы сосен в бронзовой шелухе, покосившиеся ограды, редко расположенные дома. Пейзаж по-зимнему оголен, и потому, вероятно, в отличие от тесноты города, сразу заметно, как расслаивается современный мир: часть дач совершенно убогого вида, они умирают, гниют, превращаясь в гумус эпохи – непонятно, как можно в них жить, однако кто-то, по-видимому, живет: виден дым, выползающий из разнокалиберных труб. И тут же взметываются хоромы светлого кирпича – облепленные гаражами, верандами, башенками, эркерами, галереями, обнесенные вычурными решетками, иногда с телекамерами, уставившими наружу внимательные сумрачные зрачки. Такие победоносные фортеции нового времени, самодовольные, неприступные, осваивающие дикие туземные территории. Над ними и дым тоже другой – белый, упругий, вздымающийся в морозную синь.
Сразу становится ясно, кому эта эпоха принадлежит.
Да уж, конечно, не нам, взирающим на нее с тревогой и недоумением.
Тем, кто уверенно стоит на земле.
Тем, кто не думает, а мгновенно решает и действует.
Тем, кто умеет делать деньги из ничего и превращать их в осязаемые блага.
Алина дача примерно посередине между обеими крайностями. Это крепкое, обшитое вагонкой строение, выделяющееся среди других своей явной ухоженностью. Шиферная надежная крыша, светлые окна, ровные, плотно подогнанные, крашеные ступеньки крыльца. Сразу чувствуется, что у этого дома хозяин имеется. Муж сестры, насколько я помню, бывший морской офицер, чем-то командовал, опыт руководства большой, и строительство, как Аля сказала, шло под его личным присмотром. Да и сейчас он вкалывает не покладая рук.